Рыбаки

- Вот! Кому теперь идти! Батька твой, чай, еще и до Комарева не доплелся; косари сели ужинать... Вот разве Ванька; да нет! Небось не придет! Челнок со мною на этой стороне; плавать он не горазд; походит, походит по берегу да с тем и уйдет!..

- Ох, боюсь я, Гриша, смерть боюсь...

- Чего?

- Ну, а как он догадается, что ты здесь... так инда сердце все задрожит...

- А леший его возьми, пускай его догадывается! Нам не впервые меряться кулаками...

- А как он да отцу скажет?

- А пускай его сказывает! Я нешто боюсь? Ездил на косарей поглядеть, да и вся недолга.

- А все как словно страшно... Да нет, нет, Ваня не такой парень! Он хоть и проведает, а все не скажет... Ах, как стыдно! Я и сама не знаю: как только повстречаюсь с ним, так даже вся душа заноет... так бы, кажется, и убежала!.. Должно быть, взаправду я обозналась: никого нету, - проговорила Дуня, быстро оглядываясь. - Ну, Гриша, так что ж ты начал рассказывать? заключила она, снова усаживаясь подле парня.

- А вот что: примечаю я, старый за мной приглядывает.

- С чего же?

- А кто его знает с чего! Должно быть...

- Перестань, Гриша... За что ты его не любишь? Грешно тебе...

- Эвона! Что он, сродни мне, что ли?

- А все грешно так-то говорить тебе! За что? Они тебе были отцами, возрастили, ходили словно за родным...

- Ну да, видно, за родным... Я не о том речь повел: недаром, говорю, он так-то приглядывает за мной - как только пошел куда, так во все глаза на меня и смотрит, не иду ли к вам на озеро. Когда надобность до дедушки Кондратия, посылает кажинный раз Ванюшку... Сдается мне, делает он это неспроста. Думается мне: не на тебя ли старый позарился... Знамо, не за себя хлопочет...

- Нет, Гриша, не пойду я...

- Вашего брата не спрашивают: велят - пойдешь...

- Нет, не пойду, не пойду за Ваню! Как перед господом богом, не будет этого.

- Силой выдадут! Уж коли старый забрал что в голову, вой не вой, а будет, как ему захочется... Я давно говорю тебе: полно спесивиться, этим ничего не возьмешь... Ты мне одно только скажи, - нетерпеливо произнес Гришка, - одно скажи: люб я тебе или нет?.. Коли нет...

- Люб, Гриша, люб! О! Пуще отца родного! - с жаром воскликнула Дуня.

Тут колени Вани так сильно задрожали, что он едва удержался на ногах. Бедный парнюха хотел оправиться, сделал какое-то крайне неловкое движение, ухватился второпях за сук, сук треснул, и Ваня всею своею тяжестью навалился на куст. В ту же секунду поблизости послышалось падение чего-то тяжелого в воду, и вслед за тем кто-то вскрикнул.

Ваня быстро вскочил на ноги, бросился вперед и лицом к лицу столкнулся с Дуней.

- Не бойся: это я, - сказал он совершенно взбудораженным голосом, которому тщетно старался придать твердость.

- Ты, Ваня?.. Ах, как я испужалась! - проговорила Дуня с замешательством. - Я вот сидела тут на берегу... Думала невесть что... вскочила, так инда земля под ногами посыпалась... Ты, я чай, слышал, так и загремело? - подхватила она скороговоркою, между тем как глаза ее с беспокойством перебегали от собеседника к озеру.

- Так стало... ты здесь одна была? - нерешительно проговорил Ваня, украдкою взглядывая на озеро.

На гладкой поверхности его, слегка зазубренной серебристыми очертаниями разбегающегося круга, виднелось черное пятно, которое быстро приближалось к противоположному берегу.

- Да ты, видно, к батюшке, Ваня? Батюшка ушел в Комарево, - торопливо поспешила сообщить девушка.

В эту самую минуту слабый треск дальних кустов возвестил, что темное пятно, видневшееся на поверхности воды, благополучно достигло берега.

- Что ж ты здесь стоишь, Ваня? - сказала вдруг девушка изменившимся и, по-видимому, уже совсем спокойным голосом. - Пойдем в избу: может статься, надобность есть какая? Может статься, тебя отец прислал? Обожди: батюшка скоро вернется.

- Нет... я так... Батюшке... однотесу, вишь, понадобилось, пробормотал Ваня, мешаясь и прерываясь на каждом слове.

- Так ты обожди: батюшка скоро вернется... Пойдем, что стоять-то! вымолвила Дуня, направляясь к лужайке.

Ваня последовал за нею, но, сделав три шага, остановился.

- Что ж ты? - спросила девушка, поворачивая к нему голову.

- Нет, я уж лучше завтра зайду, - произнес парень с самым неловким видом.

- Что ж так?

- Да так... завтра уж оно лучше... теперь пора домой... Прощай, Дуня!..

- Экой чудной какой! Да куда ты? Обожди!

- Нет, уж не приходится!.. Прощай!

- Прощай, Ваня... Заходи же завтра; я батюшке скажу... Прощай!

Но Ваня ничего не слышал: он был уже далеко.

"Так вон они как! Вот что. А мне и невдомек было! Знамо, теперь все пропало, кануло в воду... Что ж! Я им не помеха, коли так... Господь с ними!" - бормотал Ваня, делая безотрадные жесты и на каждом шагу обтирая ладонью пот, который катился с него ручьями. Ночь между тем была росистая и сырая. Но он чувствовал какую-то нестерпимую духоту на сердце и в воздухе. Ему стало так жарко, что он принужден даже был распахнуть одежду.

Вскоре он очутился посреди лугов.