Рыбалка

Владимир Харитонов Рыбалка

После окончания средней школы № 54 в Иваново, в 1972 году, я поступил учиться на дневное отделение текстильного института. Помимо учебы занимался велосипедным спортом в секции при институте у известного, в те времена, тренера Игоря Николаевича Кузьмина. В секции и познакомился со своей ровесницей, весьма симпатичной девушкой, по имени Наташа. Отношения развивались достаточно быстро.

И в мае 1975 года, в возрасте двадцати лет, мы поженились. Жили у моих родителей в частном доме на улице 20-я Линия. Хоть и говорят, что Иваново-город невест, но избранница моя была из города Тейково, где проживали ее родители. Супруга вскоре после свадьбы забеременела, и я развлекал ее, как мог, стараясь быть примерным мужем. В середине лета, этого же года, я предложил ей съездить к моей бабушке Антоновой Прасковье Павловне, в деревню Бушариха Тейковского района. Хотел показать, что такое – настоящая рыбалка.

В детстве, когда гостил у бабушки в летние каникулы, мы частенько с местными пацанами бегали на речку Нерль с самодельными удочками и, как мне помнится, рыбалка была всегда удачной… или почти всегда. Речка была не широкая и не глубокая, но с чистой, прозрачной водой. Она извивалась причудливой змейкой по тейковскому району и все мое детство так или иначе было связано с ней. Правда раз в год или два, спиртзавод Петровский, стоящий выше по течению, сливал в реку какие-то отходы: вода темнела на время, и по течению плыло много полуживой, а может просто пьяной рыбы. Ее все, кому не лень, набирали полные корзины или ведра. Но вскоре вода светлела, река оживала и возобновлялась обычная рыбалка.

Пассажирским поездом мы добрались до поселка Нерль, а оттуда на попутной грузовой полуторке, по пыльной проселочной дороге, направились в деревню. Жена села в кабину, а мне досталось отличное место в кузове. Я стоял сзади кабины, держась обеими руками за наращенный борт кузова. Теплый ветер дул в лицо, а сзади автомобиля клубилась поднятая им пыль. И слева и справа были настолько родные пейзажи, что сердце от радости и умиления, казалось, готово выпрыгнуть из груди. Вся моя не взрослая жизнь, до пятнадцати лет, прошла в этих местах, мне все было знакомым. Проехали Хлебницы, небольшую деревеньку – это середина пути. Затем въехали в лес. Справа виднеется извилистая речка Нерль, здесь она была наиболее глубокой и ради этого мы пацанами на велосипедах ездили сюда купаться и ловить рыбу.

Промелькнули кусты орешника, где ближе к осени можно было полакомиться орехами – фундук и вот березки, украшение всех российских лесов. Сколько про них всего написано стихов, рассказов, сколько глаз покрывается слезами при виде их после разлуки. Как только заканчивается лес, взору предстает моя малая Родина, родная деревенька Бушариха.

С обеих сторон ее окружают сосновые рощи, которые местные жители называют, почему-то зименками. Деревья в них стоят достаточно старые, высокие и ярко-зеленые, круглый год. Чуть дальше, за колхозными полями, с левой стороны от дороги – смешанный лес, точно такой же, из которого мы только что выехали, в котором в сезон можно было набрать и грибов и ягод. Помнится, что самое вкусное, что я пробовал в жизни – это земляничное варенье моей бабушки. Кусок черного хлеба, намазанный им, волшебным способом превращался во вкуснейшее пирожное.

Сама деревня состояла из старых рубленых домов, порядка полутора сотен, клуба, и магазина. Дома в целом были разбросаны в каком-то беспорядке, но пара улиц определенно просматривалась. Была и ткацкая фабрика, на которой работали почти все местные жители. И даже посередине деревни то тут, то там росли высокие и стройные сосны, вечно весело-зеленые. В общем, обычная советская деревня, со своей размеренной жизнью и очень простыми в общении людьми.

Здесь я родился в деревянном двухэтажном доме на два или три подъезда. В коммунальной квартире на три семьи, одну комнатенку занимала бабушка и в ней же ютилась и вся наша семья. Хорошо помню общую кухню, на которой стояли три примуса – у каждой семьи свой аппарат. В них заправлялся керосин. На огне готовилась и подогревалась пища. Когда мне было три года, отец построил своими руками дом в поселке Нерль и свою семью перевез туда, а Прасковья Павловна осталась одна, чему, наверное, была рада. Однажды, этот двухэтажный дом сгорел, как говорится, дотла, в нем погибли ребенок и молодая сиделка, девочка-подросток. Причиной пожара был неисправный примус, по крайней мере, такой была официальная версия пожарных.