Рыбалка в тихом омуте

Лаура, на секунду задумавшись, возразила:

– Но если бы я не попала под машину, то не спасла бы этого несчастного.

– О себе лучше подумай!

– Но ведь даже врагу не пожелаешь такой смерти! Так что я рада, что пригодилась этому бедолаге.

– Насколько я слышал, этот бедолага богат… Но в передряги уже попадал…

– Да у него на лице все написано.

– Он тяжело пострадал на войне на Кавказе. Между прочим, ты спасла Героя России. А их по пальцам пересчитать можно, чаще всего это звание посмертно дают.

– Вспомни, чему ты меня учил! Делай добро, и оно к тебе вернется. Этот парень кого-то спас и вот теперь его спасли! Точно, все возвращается! – усмехнулась Лаура.

– А тебе надо обратиться в Министерство обороны, – сказал ей Бронислав Витальевич с совершенно серьезным видом, – потребовать компенсацию за спасение героя России.

Лаура непонимающе уставилась на него.

– Ты серьезно?

– А что? Все свалилось на твои хрупкие плечи…

– Еще чего… Любой нормальный человек поступил бы так же. И не думала я в тот момент ни о какой компенсации…

– Тогда не думала, а сейчас можно и подумать…

– Броня, прекрати! Мне ничего не надо… Так значит я могу прийти на репетицию? – снова спросила Лаура.

– Ну я же уже сказал… Завтра вечером, как всегда. Между прочим, я знал, что ты будешь настаивать. – Бронислав Витальевич открыл портфель и достал оттуда стопку листов. – Вот тебе текст, надеюсь, до завтра осилишь. Память у тебя – нам бы всем такую…

– Да уж, не жалуюсь, – согласилась с ним Лаура. – Кстати… а кто теперь Бабу-Ягу играть будет? – спросила она.

– Да я уже голову сломал, думая об этом… У Клавдии никогда замен не было. Она у нас вечная была… Баба-Яга. Вот попросил тетю Зину, заменит…

– Тетю Зину? – удивилась Лаура. – Она же уборщица…

– Ну и что? Я придерживаюсь демократических взглядов и считаю, что любой человек может выйти на сцену. К тому же она давно у нас работает и знает, как мы играем и что я от вас требую.

– Да я ни в коем случае не хочу принизить ее достоинство! Конечно, если у нее получится, то ради бога! – согласилась с ним Лаура.

– Вот и славно! Кстати, послезавтра к нам придет какой-то антиквар Борис и заберет все, что осталось от Стефании. Мне звонила наследница, сказала, что она по дешевке все ему отдала, чтобы не связываться с этой рухлядью. Бедная Стефания! Жила одна, умерла одна… А ты ведь с ней общалась, – отметил Бронислав Витальевич.

– Совершенно верно! Мне ее будет не хватать. Добрейшей души человек была, – ответила Лаура.

– Могла бы и тебе кое-что оставить из наследства, ведь ты единственная, кто за ней ухаживал… И в магазин ходила, и лекарства покупала.

Лаура с удивлением посмотрела на своего режиссера.

– Что у тебя сегодня за настрой такой? Тебе прямо не терпится улучшить мое материальное положение. To этот Юрий мне что-то должен за свое спасение, то Стефания… Даже Министерство обороны сюда приплел! Ты это… пересмотри свои взгляды. Я ни у кого ничего не требую, мне никто ничего не должен.

– Глупая ты женщина!

– Точно! – согласилась Лаура. – Была бы умная, с Геннадием не связалась бы!

– Опять ты о нем!

– Да! Потому что вот он-то мне как раз и должен! – воскликнула Лаура.

– Он тебе обещал что-нибудь? Он – женатый человек, а ты баба-дура!

– Он мне сердце обязан вернуть! – вздохнула Лаура.

Глава 9

Репетицию Бронислав Витальевич чуть не проспал, потому как выпил уже с утра, но сработали внутренние часы, и он все же приехал в театр первым, как и должно быть. Бугров очень любил свое детище, считая его самым лучшим местом на свете. А уж сколько он выбивал этот особнячок, только одному Богу известно. И теперь Броня не без оснований гордился и собой, и театром самодеятельности высшего уровня, как он сам говорил про свой театр.

Войдя в зрительный зал, Бронислав Витальевич услышал женский плач. На последнем ряду в полумраке сидела Лаура и горестно лила слезы.

– Иду на беду! – воскликнул Броня и кинулся к ведущей актрисе. – Лаурочка, ну что ты со мной делаешь? Ты же знаешь, что я не могу выносить женские слезы! Если ты сейчас скажешь, что скучаешь по Геннадию, я лично его убью. Только адрес скажи… А потом буду сидеть в тюрьме и писать сценарии, переквалифицируюсь, так сказать, из режиссеров в сценаристы…

– Броня, я встала на сцену и поняла, что не могу говорить… То есть я говорю, но очень тихо. Мне не хватает воздуха, чтобы говорить громко и поставленным голосом, как ты учил. От боли в животе и ребрах я не могу даже глубоко вздохнуть, – пожаловалась Лаура. – А когда в зале будет стоять гул и детский смех… я совсем не смогу говорить. А от того, что они не будут слышать, что говорит главная героиня, они начнут нервничать.

– Лаура, ну кто из-за этого так убивается?! Будто жизнь кончилась! Ты всего лишь не сможешь играть на новогодних спектаклях. Подлечись, приди в себя, и весной я введу тебя в любой премьерный спектакль…

– Правда? – высморкалась Лаура.

– Ну конечно! Ты же и танцуешь, и поешь, и зритель тебя любит! Куда я без тебя! Все будет хорошо. Только дай сейчас своим бедным ребрам срастись.

– Но я же могу присутствовать на репетициях? – спросила Лаура.