Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен

— Во мне есть русские корни.

— Я это сразу понял. Пьём?

— Давай.

Он поставил опустевший бокал, будто тот стал вдруг невероятно тяжёлым. Отвёл глаза, словно собирался сказать нечто самое сокровенное и оттого постыдное:

— Посмотри моего Ванечку, пожалуйста.

— Конечно.

Смотрины состоялись на следующий день в загородной резиденции министра. Несколько шлагбаумов и ворота с вооружёнными автоматчиками охраняли территорию, похожую на советский санаторий. Сосновые аллеи, клумбы с яркими белыми, синими и красными цветами, образующие российский триколор. Дом почему-то будил ассоциации с военным объектом и показался похожим на хорошо укреплённый многоэтажный дзот с длинными горизонтальными щелями окон, за которыми, наверное, плотными рядами стояли пулемёты.

Однако внутри всё оказалось более чем цивильно. Чувствовалось, что целая команда искусных дизайнеров трудилась над интерьерами и добилась совершенства, невидимого для обычных людей. Цвет стен белый, с нежнейшими золотыми отливами, заметными лишь под определённым углом. И то не всем. В качестве украшений висели гигантские монохромные панно с изображением фрагментов человеческих тел.

Осмотревшись и высказав необходимый восторг, Ольга уселась на диван холодного серебристого цвета полной луны. За спиной красовалось фото огромного пупка, завернутого космической спиралью.

Хозяин привёл сынишку. Пятилетний Ванечка поначалу слегка заробел, но потом оттаял и показал тёте свои новые игрушки: ёжика Семёна и обезьянку Яну.

Затем увлеченно принялся рассказывать про их сложные взаимоотношения, мешая слова взрослых с языком детей, похожим на древние наречия забытых цивилизаций.

Ольга погладила его по всклокоченной белокурой головке. В этом возрасте все дети обворожительны. Но рано или поздно вырастают и становятся взрослыми.

— Игорь Яковлевич, у Ванечки прекрасная мудрая душа. Да и здоровье хорошее.

Министр вдруг как-то осунулся, потерял весь свой лоск и вальяжность и неловким движением поцеловал Ольге руку. Его губы были сухие и шершавые.

— Не знаю почему, но я вам верю.

— Тогда отнеситесь серьёзно к моим следующим словам, — сказала она. — У вас появились серьёзные враги.

— Имеете информацию? От спецслужб? Или криминал?

— Моя информация из потустороннего. Вижу над вами очень неприятное чёрное облако, готовое лопнуть.

— Ой, оставьте. У меня столько врагов, что не счесть. Покушений уже было четыре. Последний раз стреляли в мой джип из засады. Машина перевернулась, шофер погиб, а на мне ни царапины. Эрекция только бешеная была целых два дня… — помолчал, видимо, что-то припоминая, и продолжил: — Бог уже столько со мной возился, что нет никого резона убивать. Я — избранный, банковский вклад мироздания. Кто же его портит! — Министр вдруг остановил свою оптимистическую речь и продолжил значительно менее уверенно: — Ведь мне и вправду вчера снился чёрный пузырь над головой. Он лопнул и оттуда повалились какие-то липкие кишки.

Ванечка подошёл к папе и произнёс:

— Папочка, останься… — И вдруг заплакал.

Игорь Яковлевич вздрогнул.

Ольга обняла ребёнка, тот сразу затих.

— Ну вот, ты же уже большой. И не будешь бояться за папу. Мы не дадим его в обиду.

— Плавда?

— Честное слово, — ответила Ольга. И продолжала объяснять обоим мальчикам:

— Когда фараону снились сны, он приглашал толкователей. И слушал их советы.

Игорь Яковлевич задумчиво кивнул:

— Ну и какой будет ваш совет?

— Я думаю, вы пока не готовы его принять.

— Не понимаю. Так, по-вашему, меня что, убьют?

— Нет. Вас сначала разорят, потом снимут с должности и лишь затем убьют. Так у них, у Высших сил, принято. Начинают постепенно, с укуса комара. Вроде «вас предупреждали». Протокол.

— Ха. — Смешок министра вышел неуверенным. — Поживём — увидим. Вы еще долго в Москве?

— Неделю. Сегодня четырнадцатое, улетаю двадцатого.

— Тогда, думаю, еще увидимся. Шофер отвезет вас.

15 сентября 2008 года американский банк объявил о своём неожиданном банкротстве, оказавшемся крупнейшим в истории США.

Ольга была срочна приглашена в знакомый особняк.

— Сегодня я потерял сто пятьдесят миллионов долларов, — сообщил потухший Игорь Яковлевич. — Конечно, попробую извернуться, но, похоже, пророчество сбывается. А может, случайность? — с надеждой спросил он.

— Не спорьте, больной, доктор сказал: «В морг» — значит, в морг.

— Но на работе у меня более чем крепкие позиции, вот президент вызывает, говорят, орден дадут.

— Когда вызывает?

— В субботу.

— Я еще буду в Москве. Расскажете про награждение.

Ольга не удивилась раннему воскресному звонку. По голосу Игоря Яковлевича было понятно, что орден не дали.

— Пришлю за вами машину. Пообедаем в тихом ресторанчике на реке. Полюбуетесь подмосковной осенью.

Заведение оказалось уютным. За окнами тихо текла вода. Растительность на противоположном берегу уже окрасилась золотыми и багряными красками. Цвета еще не были трагически пронзительными, как в конце октября. Сейчас деревья нарядились в праздничную одежду. Так люди отмечают своё пятидесятилетие, праздник зрелости, за которым следует неизбежное увядание.

Игорь Яковлевич держался молодцом, хотя выглядел усталым.