Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен

В итоге встал рано, невыспавшийся. В окно увидел горы. Туман окутывал их лёгкой дымкой, под которой дремали юные сосны. Солнце пробуждало пейзаж, сметая выстроенные за ночь воздушные замки. Осветились вершины, там полыхнуло розовым и зелёным. Золотистой точкой подмигнул купол далёкого монастыря.

Опухшие со сна облака неторопливо отправились на утреннюю прогулку навстречу новым приключениям. Лишь в парке перед отелем ещё царствовала ночная тень, с которой боролись оранжевые шары мандаринов и апельсинов, похожие на ёлочные игрушки. Впрочем, в Израиле новый год отмечают в сентябре. 

В памяти мутным пятном всплыл тревожный сон. Не к добру. Наверняка случится какая-нибудь пакость. Волшебные ёлочные шары всегда бьются в самый неподходящий момент.

Андрей постучался в номер к Ольге. Та встретила заспанная:

— Кто рано встаёт, тот бесит любимую и всех подряд.

— Посмотри, какая красота на улице.

Она взглянула утомленно:

— Давай отложим романтику.

Андрей решил не будить лихо и отложил. Подумал, что Ольга неуловимо изменилась. Из её глаз исчезло его отражение. Может быть, это ушла любовь?

Вернулся в свой номер, открыл окно. Звенящий холод рванулся с гор в комнату. Поспешно прикрыл створку. Лёг в кровать, вкусно пахнувшую им самим, согрелся и вновь уснул. И увидел, как самолёты-стрекозы сбрасывают на него блестящие оранжевые шары. Только это были не ёлочные игрушки, а сцепившиеся змеи.

Новое пробуждение было беспокойным. К чему бы такие сны? На всякий случай произнёс, как учила мама: «Сон не в руку». Потом трижды плюнул через левое плечо и взглянул на часы. Всего восемь. Но тревога не покидала. Вдруг началась война? Бред. Выла бы сирена. Или ещё что-нибудь выло. Постояльцы, например. Если все уже уехали? С них станется.

Вновь притащился к номеру Ольги. Та появилась в короткой маечке, блистая красотой:

— Опять ты? Я еще не мылась.

— Что же такое! Если все спят, пойду и съем весь завтрак.

— Угрозами нас не запугаешь. — Она захлопнула дверь.

Андрей спустился в ресторан. Несколько туристов, ведомые голодом, гремели тарелками.

Он уселся у окна со стаканом апельсинового сока. Беспокойство, сидевшее в глубоко внутри, не поддавалась анализу. Был уверен, что нынешнее приключение лично для него добром не кончится. Судьба вот-вот сожмёт грубые пальцы на шее. Он не мог сказать почему. Но предчувствие сидело мурашками на позвоночнике.

За окнами свет уже скатился к подножию холмов, и предметы обрели тени, а вместе с ними и объём.

На полке при входе лежали рекламные буклеты, газеты и книги, среди которых было несколько на русском.

Взял газету:

«Обнаружена самая большая и загадочная космическая структура во вселенной», «В Москве установлен абсолютный температурный рекорд ноября».

Что-то непонятное зреет во вселенной, в мире. И у него в душе.

Время тянулось медленно. Вновь подошёл к полке. Выбрал книжку незнакомого писателя.

Рассказ назывался «Бомж Серж». Буквы складывались в слова. Те во фразы. Неожиданно он увлёкся:

Часть первая

Бомж Серж был доволен жизнью. Во-первых, он жил на юге Франции в курортном городке, где мечтала поселиться добрая половина человечества. И во-вторых, у него имелся персональный мусорный бачок. Каждый день он инвентаризировал его содержимое перед ужином, часов в шесть, и неторопливо шествовал в городской парк.

За любимым столиком с видом на море сервировал поднос, обнаруженный в том же бачке пару лет назад. По большей части меню состояло из помятых, но вкусных багетов, мясного ассорти из колбас и копчёностей, сыра и сезонных фруктов на десерт. Люди вечно выбрасывают столько отличных продуктов, что одного бачка хватило бы на свадьбу и ещё на сирот!

Особым гостем красовалась литровая коробка красного вина, приобретённая на скромные подаяния.

Он доставал бережно хранимый стеклянный фужер, наливал первый бокал. Сколько удовольствия заключено в первом глотке. Он не должен быть большим, но и не слишком малым. Чувства должны ожить, вкус пробудится.