Рыбацкие байки

Рыбный урожай у Махмута бывает таким богатым, что даже мы с Тази не можем его выручить. Тогда на помощь приходят Андрюшины — мои соседи слева. Это довольно многочисленная семья. Хозяином сада считается Толя. Человек он хороший, всегда готов помочь соседу. Приехали, скажем, к нам в воскресенье гости. Сидим на веранде или на участке под сенью дуба, за накрытым столом. А Толя в своем саду тем временем возится.

Крикнешь ему:

— Анатолий, будь другом, посиди лучше с нами, рюмка тебя ждет!

Придет, посидит, выпьет и закусит. Иногда даже до вечера просидит, забыв про свои дела. Но Толя редко бывает дома. То он на запад едет, то в Сибирь, на новостройку, то на юг — загорать.

С начала мая и до осени на даче Андрюшиных живут только родители Толи. Их отсюда до конца сезона не могут выгнать ни затяжные дождя, на грозы, ни бури, когда бушует так, что крыши с домов летят! Сам Петр Петрович Андрюшин доживает седьмой десяток, но бодр и благодушен и всегда улыбается, А достоинства Веры Ивановны, его супруги, и перечислить нельзя, так их много! Она не только улыбается поминутно, она тебя хвалит тоже поминутно. Хвалит и улыбается. Улыбается и хвалит.

— Ой, как вы помолодели и похорошели! Чудо! Просто чудо!

Сказала приятное вам, начинает хвалить вашу супругу, ваших детей — каждого в отдельности, потом всех вместе, ваших родных и знакомых. Потом берется за предметы неодушевленные: рассыпает комплименты кустам и деревьям вашего сада, вашим цветочным клумбам. Ей кажутся прекрасными даже сорняки в вашем саду.

— Как у вас много зелени! Когда под яблонями земля вскопана да еще и унавожена, глядеть на них не хочется. А от ваших — глаз не оторвешь!

Тут в поле ее зрения попадает умывальник.

— У вас руки действительно золотые! Как вы обновили свой умывальник! Загляденье!

Умывальник у меня прохудился лет шесть тому назад. Вместо того чтобы его выбросить, я его ежегодно латаю: каждую весну замазываю дыры универсальной замазкой, заклеиваю сверху и изнутри марлей и покрываю краской, оставшейся от покраски лодки. Один год он у меня был зеленый, другой — синий. Был белым. Был даже желтым. А в эту весну стал ядовито-красным.

— А столб ваш! — продолжает ворковать Вера Ивановна.— Нет, это не столб, а настоящий шедевр! Только с вашим талантом можно сделать такой столб.

Столб я сделал из молодого дуба: срезал верхушку, оставил веток сколько нужно, а кору снял. Сучья яз него торчат, как оленьи рога. Умывальник прибит к стволу. На живом столбе вырезаны полочки для мыла и щеток. Полотенца, майки, шляпы, часы, транзисторы можно вешать прямо на сучья. Все, что хотите, то и вешайте: очки, полиэтиленовый мешок, бутылку из-под кефира, садок для просушки, мешочек из-под корма, плавки — сучков хватает!

Уже не первый раз Вера Ивановна хвалит мой столб. И каждый раз мне приятно слушать ее похвалу. Почему она не литературный критик? - думаю я, слушая ее сладкий голосок. Сколько красот останется в наших книгах нераскрытыми из-за отсутствия подобных ценителей в славных рядах отечественной критики!

При этом у Веры Ивановны нет никакой корыстной цели. Она хвалит вас и все ваше — просто так, из любви к людям. Эта любовь настолько переполняет ее душу, что переливается через край.

Честное слово, язык не повернется сказать что-либо дурное о таких замечательных людях, как Андрюшины, мои соседи слева. Каждый из них хорош по-своему. Но у всех у них есть общее — они все любят рыбу! Они любят всякую рыбу: и жареную, и вареную, и вяленую, и копченную на костре. Соленая рыба для них деликатес Я тоже любитель рыбных блюд, в особенности люблю хорошую вяленую рыбу, но мне достаточно один раз поесть рыбки досыта,— скажем, грамм двадцать пять — тридцать,— а потом я могу несколько месяцев о ней даже и не вспоминать. Бывало, мы с Махмутом пьянели от одной селедки на двоих. Андрюшины же — и старшие и младшие — готовы по пять раз в день есть соленую рыбу, и все им мало! И гости их такие же любители рыбы, как и сами хозяева.

Андрюшины никогда не отказываются от рыбы, когда к ним приходит Махмут с полным садком. Они только суют ему деньги. Махмут отказывается, они настаивают. Тогда Махмут поспешно уходит, сказав для виду: «Ладно, потом отдадите».

Но Андрюшины и сами ловят рыбу. И надо сказать, что рыба к ним очень расположена. Они ее привечают, бросая в воду у самого порога дома разные рыбьи лакомства: заплесневевший хлеб, прокисшую кашу, тухлое мясо.

Старик Андрюшин спозаранку берет рыболовные снасти и садится в лодку, привязанную к столбу на берегу. Когда мы, миновав рукав, входим на своей моторке в русло Волги, Пётр Петрович уже сидит и удит. Удилища у него длинные-предлинные — такие удочки сейчас не в моде. На наши приветствия Петр Петрович отвечает своей неизменной доброй улыбкой.

Возвращаемся через шесть-семь часов, а он все сидит, все удит. У нас в садках по шесть, по семь килограммов рыбы, у него — один. Но зато без рыбы ловля у него не обходится. Мы нередко возвращаемся пустыми, а уж он свой килограммчик всегда принесет.