Рыбацкие байки

Боремся — и ни с места! Леска подеялась на поверхность, натянулась, как струна. Зову на помощь Махмута. А как он может мне помочь? Единственное, что он придумал,— это обхватил меня сзади за спину и стал тащить на себя. Я тяну рыбу, Махмут тянет меня! Как в сказке про неподдающуюся репку. Но рыба к берегу не идет, норовит наверх выскочить. Наконец она показалась над водой! Щука! С оглоблю величиной! Мгновение — и она снова нырнула в глубину. Леска резко ослабла, в я довольно крепко плюхнулся задом на землю, не столько от толчка, сколько от слабости в коленях. И Махмут повалился. И вот тут только я вспомнил советы опытных рыболовов; попалась крупная рыба —не тягайся с ней силой, а, понемножку ослабляя нить, води ее и води, пока она не устанет и не прекратит борьбу. Вот тогда начинай тянуть. Если рыба снова начнет сопротивляться, снова отпусти я води, дока не измотаешь ее вконец, бедняжку. Тут ты в одержишь над ней победу.

Беда в том, что чужой опыт приходит к тебе на помощь в нужную минуту лишь в том случае, если он из чужого превратился в твой собственный.

Щука величиной с оглоблю посмеялась над нами и ушла. Я вскочил на ноги и остервенело стал делать один заброс за другим. Никакого результата! Выбился из сил, с ног валюсь, а все бросаю и бросаю.

— Хватит тебе! — говорит мне Махмут,— Передохни малость!

— Эх, Махмут, Махмут, ведь подумать только, какую рыбину мы упустили! Ты представляешь, что делалось бы в Займище, когда мы пронесли бы ее через всю деревню. На плечах! Подвешенную к двум палкам! Ни дать ни взять таежные тигроловы несут пойманного живьем тигра! Неплохо было бы, Махмут, дружок, а?..

— Не надо грустить об упущенной рыбе!— сказал тогда мой друг, философ и оптимист,—Радоваться надо, а не грустить. Упущенная рыба тем хороша, что никогда не забывается!

И это верно. Ведь много же раз попадались на мой крючок крупные рыбы. Но они забыты. А упущенные... память о них бередит старые раны. Ах, если бы был у меня тогда мой нынешний опыт!

Впрочем, даже опытный рыболов не застрахован от неожиданных огорчений на ловле. Сколько ни накопишь опыта, все равно его не хватит на все случаи рыболовной, жизни, потому что каждая рыба срывается с крючка по-своему!

Вот и еще одна щука вспомнилась. Это случилось не так давно — в позапрошлом году на большой Волге, на самой ее середине. Я забросил латунную блесну с тройником, так называемый «карасик», недалеко от лодки. Глубина была хорошая. Почувствовал — взяла! И притом взяла не обычная щука весом на полтора килограмма, от силы — на три, а большая донная щука. Тянет — дай бог, как хороший мотор в пять лошадиных сил.

Опыт есть — пусть тянет! Кручу катушку, отпускаю нить. Десять метров, пятнадцать... Чувствую — выдыхается. Подвожу к лодке и снова отпускаю: иди гуляй! Эта захватывающая борьба, дикая прелесть которой понятна только рыболову, длится около пятнадцати минут. Честное слово, стоит жить на свете ради этих минут!

Наконец моя щука окончательно смирилась со своей судьбой и покорно, как взнузданный старый мерин, легла возле лодки. Здоровенная, что твое березовое бревно, длиной в половину лодки. Со мной был племянник. Он потянулся достать ее сачком. Куда там! С головы зацепит — хвост перевешивает, с хвоста нацелится — голова перетягивает. Хотел поперек перехватить, но это толстое, живое, скользкое бревно попробуй перехвати!

Измотал я ее здорово, оборвать леску у нее сил нет. Сачком тычем — и то не реагирует. Племянник, бросив сачок, хотел было достать щуку руками, но я не разрешил: рванется и так может поранить жабрами, что год будешь раны лечить, так и не залечишь!

Я растерялся. Понимаю, что к щуке вот-вот вернутся силы. Что делать? Подцепить ее крюком за нижнюю челюсть? Есть у меня такой крюк, но я его, как на грех, не взял с собой в лодку. За три года он ни разу мне не понадобился, и я перестал его брать на ловлю. Что же делать? Что? Оглушить ее по башке ключом от мотора?

Но я так и не успел принять решение. Племянник — у него лопнуло терпение — стал втаскивать щуку в лодку за леску, как самого пошлого окуня. Я не успел его остановить — щука резко дернулась в сторону, оборвала жилку в 0,7 миллиметра толщиной и с моим золотистым карасиком во рту издевательски, не спеша, ушла в глубину.

Кто-то рядом с досадой выкрикнул:

— У меня же болт был!

Только тут я поднял голову и заметил, что мы находимся в окружении лодок. И в каждой лодке по три-четыре человека. И они видели весь этот спектакль.

Ну, конечно, началось переливание из пустого в порожнее: так надо было ее тащить да этак. «Вот у меня был подобный же случай, так я тогда поступил иначе, чем он».— «А у меня тоже был похожий случай, но я сделал не так». И пошло, и поехало! А я сижу, их нё слушаю и сам себя ругаю: дурак ты, дурак, ведь в лодке у тебя была хорошая, крепкая веревка. Надо было сделать петлю, надеть ее на неподвижную, обессилевшую щуку и на веревке втянуть ее в лодку! Как просто!