Рыбьи души

– В зависимости от предпочтений можно оформить дебетовую или кредитную, классическую или золотую карту. Каждый раз, расплачиваясь этой картой, вы воплощаете свою мечту в реальность. Наш банк перечисляет деньги за счёт своих доходов, так что вам не нужно ни о чём беспокоиться.

– А я и так ни о чём не беспокоюсь, – заржал Волобуев.

– Количество пролонгаций не ограничено, – настаивала запись.

– А мне-то что? – по-прежнему упирался Максимыч, но тут увидел шестого сына.

Гнусарёв был стройным, симпатичным и лощёным, как комсомольский работник восьмидесятых годов или нынешний молодой дипломат, метящий на ПМЖ в Брюссель. В его льдистых голубых глазах замёрзли немые вопросы: «Как? Не может быть? Почему я ещё до сих пор с вами? Когда же это всё кончится»?

– Здравствуйте, – улыбнулся он вымученной улыбкой.

– Здравствуйте, Роман. Спешу вам сообщить, что я ваш родной отец, а вы соответственно мой сын.

– И как я должен на это реагировать? – Гнусарёв с тоской посмотрел на очередного попрошайку кредита или ипотеки.

– Вам нужно обнять меня и расцеловать, – предложил совершенно обнаглевший за последнее время Максимыч, – всё-таки мы с вами не чужие люди.

– Вы полагаете, у нас может быть что-то общее? – скривился Роман.

– Хромосомный набор, – подмигнул Максимыч, здорово поднаторевший в генетике за последнее время, и передразнил Гнусарёва, – а откуда у вас, вы полагаете, голубые глаза?

– От матери.

– Не лгите мне, Рома. У вашей мамы тёмные глаза, – укорил Волобуев, понятия не имевший какого цвета радужная оболочка у мадам Гнусарёвой, – голубые глаза у вас в меня.

– Так что же вам нужно? Денег? – сложил пальцы в замок Роман.

– Денег у меня у самого достаточно, – соврал Максимыч неизвестно зачем.

Отпрыск с сомнением посмотрел на его красную бейсболку и жёлтую майку с надписью «Лидер».

– Вы походите на человека, ночующего на Ярославском вокзале, – поведал свои умозаключения Гнусарёв.

– Обидеть человека, имеющего двадцать миллионов евро на счетах трудно. Практически невозможно, – кротко заметил Волобуев.

– У вас на счетах двадцать миллионов евро? – поднял брови Гнусарёв.

– Чуть больше, – признался Максимыч, – согласитесь, я ещё держу себя в руках. Один мой знакомый миллиардер разгуливает по Москве в майке «алкоголичке» голубенького цвета и чёрных семейных трусах до колена. При этом он волосат как мамонт и агрессивен как пещерный лев.

Волобуев списал портрет миллиардера с Коли Жбанова, своего первенца.

И как же фамилия вашего миллиардера?

– Жбанов.

– Вы знаете самого Жбанова? – онемел Гнусарёв.

– Меня связывают с ним родственные узы, – скромно признался Семён Максимович.

С Гнусарёвым произошла метаморфоза, из уксуса он стремительно превратился в елей.

– Что-нибудь выпьете? – Роман кивнул на поднос, уставленный всевозможными напитками.

– Коньячку, пожалуй, шарахну.

– Семён Максимович, а не согласитесь ли вы стать клиентом нашего банка? – закинул удочку Гнусарёв, разливая по рюмкам тягучий нектар.

– Ради своего любимого сына, – улыбнулся Волобуев, любуясь Романом, – да за нечего делать. Правда, я уже клиент двадцати банков, включая «Морган Стенли» и «Голдман Сакс», но во мне сильно развиты родственные чувства. Изволь, Рома, с этой минуты я клиент твоего банка.

– Вот, нужно тут подписать, – Роман услужливо подсунул бумаги свежеиспечённому клиенту.

Они выпили коньяк и закашлялись, поперхнувшись его ценой и древностью. Такого дорогого коньяка Волобуев отродясь не пил и его сразу развезло. Он, не глядя, подписал все бумаги, налил ещё по рюмашке и ударился в воспоминания.

– Если бы ты только знал, Рома, сколько ООО и СП я открыл и закрыл за свою жизнь. Если бы только знал, – Максимыч опрокинул в себя ещё тридцать грамм коньячилы.

Его сынок к рюмке даже не притронулся.

– Начало девяностых, – кивнул Гнусарёв, – тогда кругом был не паханый луг.

– Не скажи, – Волобуев накатил ещё рюмаху.

– Сейчас гораздо сложнее, – пожаловался отцу Рома, – государство давит бизнес со всех сторон.

– А тогда, – возразил Семён Максимович, – бандиты, менты, крыши, стрелки, наезды, понятия. Знаешь, как тяжело мне дался первый миллион? Не приведи Господи. Под пулями ходил, с револьвером под подушкой спал.

– Зато двадцать лет назад было много свободных ниш, а теперь попробуй куда-нибудь воткнуться. Все бока обдерут.

– А я и сейчас на коне, – Максимыч тяпнул очередную рюмку и потерял нить беседы, – да, кони, кони. Знаешь, как они меня любят?

– Кто, кони? – оторопел Роман.

– Какие кони? Лошади. Какие лошади? Э-э-э, женщины меня любят. Вот, например, две недели назад я имел потрясающий секс с двумя поэтессами. Я ведь по шлюхам не хожу. Ни ни. Я старомоден и брезглив в таких вопросах. Имею дело исключительно с девушками из хороших семей, желательно творческих профессий.

– Рад за вас.

– А знаешь, Рома, – вспомнил Волобуев, – через полгода у меня будет две трёхкомнатные квартиры в центре. На фига мне одному две квартиры? Хочешь, одну подарю?

– Не откажусь.

– Дарю! – Семён Максимович хлестал коньяк рюмку за рюмкой.