Рыбья кровь

Воевода хотел направить на другой берег часть людей, чтобы те наутро воспрепятствовали таким вольготным плаваниям. Вожаки возразили: ратников и так недостаточно, чтобы делиться еще надвое, а ну как ивцы сами нападут на один из отрядов, второй ни за что не успеет к нему на помощь. Решили пока со вторым отрядом повременить и всеми силами заниматься строительством плотов.

Утром все опять были свидетелями плывущих на пастбище коров. Срочно собрали полсотни конников и отправили их вдоль берега на противоположную сторону. Но дальние края озера оказались сильно заболочены, и, пока конники искали нужный объезд, ивцы преспокойно угнали свое стадо в глубь леса, заодно высадив в помощь пастухам на долбленках две дюжины лучников, которые тут же растворились в лесной чаще.

К обеду конники вернулись с десятью ранеными и тремя убитыми. Затея с наказанием Ивицы принимала нежелательный оборот. Тут кто-то из вожаков вспомнил о поджигателе городищ Дарнике. Стержак призвал его на совет вожаков и после разговоров с другими десятскими обронил как что-то маловажное:

– Говорят, ты с помощью особого камнемета сжег такое же городище?

Спроси он об этом еще накануне вечером, Дарник с готовностью предложил бы свои услуги. Но теперь настроение у молодого бойника было совсем не то.

– У меня не было никакого особого камнемета, только зажигательные стрелы, – глядя в глаза воеводе, ответил он.

Стержак нахмурил брови, но настаивать на своем не стал.

Весь следующий день шло усиленное строительство плотов и изготовление из веток больших щитов-укрытий от стрел.

Утром третьего дня двадцать плотов с полутора сотнями короякцев попытались приблизиться к городищу. Возле острова их окружили быстрые долбленки ивицких лучников и открыли такую стрельбу, что ни о какой высадке думать не приходилось. С большим уроном флотилия плотов повернула назад, к берегу. Ватага Дарника в их заплыве не участвовала, охраняла обоз – у пренебрежительного отношения тоже оказались свои преимущества.

После новой неудачи в стане осаждающих воцарилось полное уныние. Отряды конников снова и снова отправлялись ловить пастухов с коровами, и однажды им действительно удалось пригнать полтора десятка коров и пленного пастуха. Большую часть дня ратники спали, играли в кости, допивали последние хмельные меды, ссорились и дрались между собой. Дарник не скрывал своего разочарования – вот она, выходит, какая служба у настоящих воинов. Его ватага была единственным отрядом, который трижды в день выходил на соседний луг и усиленно занимался боевыми упражнениями. Другие ратники над ними лишь посмеивались: учиться в бою надо, а не на детских игрищах.

На шестой день осады Рыбья Кровь проснулся перед самым рассветом. Какое-то непонятное беспокойство овладело всем его существом. Он вылез из шалаша и внимательно осмотрелся. Над озером и берегом снежным комом висел плотный туман, предвестник жаркого солнечного дня. Сторожа несли свою охранную службу, собаки лаяли, но непонятно было, на лесное зверье или на плывущие по озеру долбленки.

Следом за Дарником выбрался из шалаша и Быстрян.

– Самое время для налета, – позевывая, определил он. – Хазары именно его всегда и выбирают, не ждут, как мы, чтобы настрой пришел и все видно было.

– А можно вообще нападать без настроя? – полюбопытствовал Дарник.

– Если вышел в поле, то настрой всегда должен быть.

– Ну, так пошли, пободаемся?

– А пошли.

Они стали поднимать других ватажников и выводить их на сверхраннее боевое занятие. Повинуясь своей озабоченности, Дарник велел всем облачиться в доспехи. Так и пошли из стана, пошатываясь от зевоты, едва не роняя щиты и сулицы.

Через два десятка шагов повозки стана исчезли в тумане, как будто их и не было. Прошли еще немного по короякской дороге и вдруг услышали позади воинственный вопль десятков людей. Потом еще один, сопровождаемый топотом копыт.

Все, сбившись в кучу, остановились и настороженно обернулись назад.

– Ну вот, дождались, – сердито сказал Быстрян.

Из стана доносились лязг оружия и вопли избиваемых людей.

Теперь и остальные ватажники поняли, в чем дело, заволновались и растерянно посмотрели на вожака. Быстрян глянул с тем же вопросом: что будем делать?

– В линию. Сомкнуть щиты. Приготовиться! – скомандовал Дарник, запоздало сожалея, что не все оружие взяли с собой. – Луки и стрелы.

Ватажники привычно выстроились в две шеренги: в первой было восемь щитников, во второй пять лучников и два пращника. В стане тем временем шла настоящая, невидимая отсюда бойня. Наступать или стоять на месте – Дарник колебался. Вот из тумана выскочил бойник в одних портках, с разбитой и окровавленной головой. Шарахнувшись от наставленных на него копий, он опрометью кинулся по дороге прочь. За ним появились еще трое короякцев с выпученными глазами, тоже в портках, но с мечами в руках, и помчались мимо ватаги следом за первым беглецом. Дальше бегущих короякцев уже трудно было сосчитать, многие были в крови, другие совершенно невредимые, и все они бежали прочь от ивцев.

Один из новичков испуганно посмотрел им вслед.