Рыбка моя

Прежде чем вызвать лифт, Игорь прислушался. В подъезде было тихо, свет лежал на коричневых плитках пола, покрывая его солнечной пылью. Лифт откликнулся, громыхнув где-то внизу, и мерно загудел, отправившись в очередное путешествие. К несчастью, не успел привередливый жилец проехать пару этажей, как кабинка остановилась, двери разъехались, и внутрь вошла супружеская пара, у которой Игорь, будучи в сильно нетрезвом состоянии, занимал однажды сахар для знакомой женщины, которая пила исключительно сладкий чай. Больше ту женщину Игорь к себе не приглашал, а вот соседи – Тоша и Маша – как-то сразу затесались в его приятели. Встречая Игоря возле дома, они мучили его сведениями о погоде и политической ситуации в стране, сообщали о курсе доллара и звали на общее собрание жильцов, посвященное массовой замене батарей центрального отопления.

Тоша был большим и рыхлым, похожим на сильно надутый, а потом слегка спущенный воздушный шар. Глаза в мелких складочках кожи казались темными и блестящими, как ягоды черной смородины. Его жена состояла из лисьего меха, духов и приторной улыбки.

– Привет, – сказал Тоша, втискиваясь в кабину. От его поступи содрогнулся пол. – Добренькое сегодня утро! Хорошо выглядишь.

Он совершенно точно врал: Игорь всю ночь не спал и выглядел несвежим, как скумбрия из вакуумной упаковки.

– Почему у тебя мокрый галстук? – спросила Маша с живым любопытством.

– Менял рыбам воду.

– В восемь утра?!

– Ничего нельзя было поделать. Они начали задыхаться и дохнуть.

Игорь знал, что его честные ответы зачастую ставят людей в тупик, однако ничего не мог с собой поделать. Мать всегда говорила, что у него зловредный характер, доставшийся ему, разумеется, от родного папочки.

– Если бы у тебя была жена, – наставительно заметил Тоша, – она могла бы почистить аквариум. Почему ты не женишься?

– На ком?

– Ну, не знаю. Вроде бы ты встречался с Верой.

– Я до сих пор с ней встречаюсь.

– Ну и?

– Я не могу сделать предложение женщине только потому, что у меня грязный аквариум.

Лифт как раз добрался до первого этажа, и Игорь, торопливо попрощавшись, первым выскочил из подъезда.

– По-моему, он очень симпатичный, – сказала Маша, беря мужа под руку собственническим жестом.

– Свой в доску, – ответил тот.

– И так не везет в личной жизни!

– Нужно будет пригласить его на дачу, – решил Тоша, распахивая дверь навстречу ясному морозному дню. – Познакомить с твоей подругой из Питера. Ну той, которая приедет на Рождество.

– Обязательно пригласим.

Тем временем Игорь, не подозревая о том, что относительно него строят какие-то планы, шагал по улице, радуясь пышным сугробам. Москва, проводившая последние зимы в серой жиже, замученная гололедом и затравленная реактивами, сегодня явно чувствовала себя королевой. Навстречу сплошь попадались люди с ясными лицами. Только дворники были злыми и румяными.

До офиса Игорь решил дойти пешком – что такое пять троллейбусных остановок для человека, который выходит на свежий воздух реже, чем кастрированный кот? Под мышкой он нес папку с переводами. Он клятвенно обещал закончить работу до праздников. Обещание он сдержал и теперь чувствовал себя свободным. Но зато не было никакого предвкушения праздника. Впрочем, ничего удивительного. У него с Новым годом были личные счеты.

В детстве Игорь считал, что он самый несчастливый мальчик на свете. Потому что день рождения у него был тридцать первого декабря. В связи с этим подарков он получал в два раза меньше, чем полагается. Все поздравляли его с днем рождения, ну а заодно уж и с Новым годом! Или наоборот. Только родители дарили сразу два подарка. Но и это ничего не меняло. Потому что два праздника вместе – это все равно один большой праздник. И Новый год всегда побеждал. Ведь он был большим, на всю страну, его все ждали, все к нему готовились, покупали елки, игрушки, сувениры… И день рождения Игоря просто захлебывался в этой предновогодней суете.

Когда Игорь вырос, ничего не изменилось. Даже круглые даты отметить, как полагается, не удалось. Садиться за стол тридцать первого днем ни у кого из родственников и друзей не получалось. Семьи, дети, обязательства… А если садились вечером, все равно получался праздник «заодно». Тост за именинника поднимали до курантов. Но чисто символически, чтобы раньше времени не надраться. Поэтому Игорь не любил Новый год и всячески его игнорировал. Впрочем, как и свой день рождения.