Рыбка по имени Зайка

Я хотел уже было изложить заранее заготовленную историю о сыновьях-безобразниках, но тут большие, цвета ореховой скорлупы глаза директрисы посмотрели прямо мне в лицо, и я совершенно неожиданно произнес:

– Разрешите присесть? Вот мое удостоверение.

– Частный детектив, – еще больше удивилась Матильда Львовна, изучив документ. – Я думала, у нас людей такой профессии нет.

– Вы очень внимательны, – вздохнул я, – абсолютное большинство граждан, повертев эту книжечку, принимают меня за работника МВД.

– Тут же ясно написано: «Агентство „Ниро“».

– Народ не видит букв.

– Я просто нацелена на поиск ошибок в тетрадях, – засмеялась Матильда Львовна, – привычка педагога внимательно изучать любой текст – и письменный, и устный – скорее мешает в жизни. Вот вчера я пошла в магазин купить кефир, передо мной у прилавка стояла женщина и объяснялась с продавцом.

– Что у вас за порядки! Безобразие! Касса в одном месте, товар в другом. Хочу коробку каши, а вы мне свиную голову дали.

– У вас голова пробита, – ответила продавщица.

– Сами ее пробили!

– Каша не в моем отделе!

– А ну зовите сюда старшего менеджера, – окончательно разъярилась покупательница.

– Успокойтесь, – лениво протянула тетка по ту сторону прилавка и заорала: – Люся, перебей этой голову в кашу! А вы ступайте вон туда! Там из вашей головы кашу сделают.

– Безобразие, – злилась женщина, – придешь, а тебе голову пробьют! Вас уволить надо!

Матильда Львовна слушала диалог и изумлялась. Продавщица с покупательницей даже не понимали, что их разговор звучит жутко: «Перебей этой голову в кашу!»

– Чек давайте, – вздохнула торгашка, когда покупательница, хотевшая получить коробку геркулеса быстрого приготовления, переместилась к другому прилавку, – во народ попадается! Ну выбили голову, чего орать? Эка беда, ща каши вместо нее пробьем, и порядок, пошла домой счастливая! Спокойней надо быть, доброжелательней себя вести. Ведь чуть-чуть с пробитой головой постояла, а как вопила! Нет бы улыбнуться: «Девочки, вы ошиблись», а эта сразу огнем плеваться. Сделай ей прямо в секунду из головы кашу!

– Действительно, смешно, – улыбнулся я.

– Это вы еще детские сочинения не читали, – покачала головой Матильда Львовна, – там такие перлы попадаются! Вчера привели ребенка, новенького, он в шестой пойдет, а классы у нас разные. В «А» сидят те, кто более подготовлен, в «Б» послабее. Ну я и предложила ему изложение написать, прочитала текст, в нем имелась фраза: «Испугавшись дикого зверя, мальчик побежал сквозь заросли саксаула»[5]. Я оставила школьника на время, вернулась, забираю работу и читаю: «Испугавшись дикого зверя, мальчик побежал сквозь заросли сексаула».

– Скажи, деточка, – спросила Матильда Львовна, – ты знаешь, что такое саксаул?

– Да, – совершенно спокойно ответил тот, – аул – это деревня у лиц кавказской национальности, а сексаул – такой квартал, где проститутки работают, вроде улицы красных фонарей в Амстердаме, мы там с мамой весной были на экскурсии.

– Это уже даже и не смешно, – покачал я головой, – зачем же мамаша сынишку в такое место повела?

Матильда Львовна развела руками:

– Вопрос не ко мне. Впрочем, я задала его родительнице и услышала ответ: «А что удивительного? Теперь не прежние времена, ребенок должен знать о сексе».

Я не ханжа, но кое-что, ей-богу, мне кажется излишним.

А вот вам еще пример. Весной мы писали диктант, я говорю фразу:

«Марфа кликнула Анфису».

Поднимается лес рук.

– Что случилось? – удивилась Матильда Львовна.

– В диктанте ошибка, – ответили школьники хором.

– Да? – спросила учительница. – Где же? «Марфа кликнула Анфису», очень простая фраза.

По классу пролетел смешок.

– Чем же она кликала? – снисходительно поинтересовалась Машенька Рябцева. – Вы нам отрывок из классики диктуете, написано в девятнадцатом веке, а тогда ни компьютеров, ни «мышек» не было. Марфа никак кликнуть не могла!

Вот как. Для меня глагол «кликать» имеет значение «звать», для них – связан с компьютером.

– Вы так хорошо помните ситуации на уроках? Даже имя девочки сейчас назвали!

Матильда Львовна тряхнула копной волос.

– Наверное, это тоже профессиональное. Десятки детей выучила, кое-кого и не вспоминала после последнего звонка ни разу, но стоит вам попросить рассказать, ну, допустим… об Илье Казанском, и сразу откуда-то все всплывет. У Илюши бабушка болела диабетом, а сам он…

– Имя Гали Усовой вам знакомо? – быстро спросил я.

– Конечно, – округлила глаза Матильда Львовна, – мушкетерка.

– Кто?

– Мушкетерка, – засмеялась Матильда Львовна. – Роман Дюма «Три мушкетера» читали?

– Конечно.

– Они были мужчинами, – с занудностью преподавателя напомнила Матильда Львовна, – а в моем классе учились девочки Лолита Кисова, Галя Усова и Маша Лаптева, вот их мушкетерками и прозвали за дружбу. К компании примыкала еще Римма Победоносцева, но они ее скорей из милости держали.

– Маша Лаптева? – воскликнул я. – Она потом манекенщицей стала?

Матильда Львовна уставилась в окно: