Рыбка в солнечной воде

Лера узнала ее очередной образ с одного взгляда: «Мэрилин Монро поздравляет президента». Мамуля вела себя так, словно в зале они были вдвоем – она и несколько растерявшийся юбиляр. «Мэрилин» сделала какие-то пассы, и в ее руке волшебным образом оказался микрофон. Взмах накрашенных ресниц, томный взгляд с поволокой… и мамуля, кривляясь и надувая алые губы, манерно запищала: «Хэппи бёздэй ту ю…»

Нина, на глазах поблекшая и постаревшая, сидела с несчастным лицом, а мамуля лезла к дяде Леше с поцелуями и что-то с придыханием шептала ему в ухо. Лера отыскала взглядом отца – ну конечно, спешно наливает себе очередную рюмку водки. Она даже услышала звяканье стекла о стекло, хотя стояла слишком далеко. Папа не сомневался, что вся сцена играется лично для него, и пытался изобразить безразличие. Зря старался.

Лера вдруг совершенно ясно поняла, что мамуле нет до него никакого дела, и до Нины, и даже до дяди Леши тоже нет. Ей вообще было на всех наплевать. Заскучала и решила себя позабавить, вот и все.

Лере стало стыдно, стыдно так, что пересохло во рту и заложило уши. Она знала, мамуля закончит свой мини-спектакль, повернется и уйдет, и пускай оставшиеся корчатся от неловкости и обиды. «Мэрилин» именно так и поступила – впилась дяде в губы смачным поцелуем, затем томно промурлыкала: «Не провожай» и поплыла к выходу. Она прошла мимо Леры, глядя перед собой пустыми глазами и облизывая чуть улыбающийся рот. Вампирша после удачной охоты. Дочь она не узнала, а та почувствовала, что задыхается от гнева.

Вот тогда Лера и выскочила из зала, почти бегом рванула в туалетную комнату. Сейчас она предпочла бы ледяной душ, но была согласна и на меньшее. Горсть холодной воды лишь слегка остудила пылающее лицо, и Лера снова склонилась над раковиной. И тут незнакомый голос за ее спиной произнес:

– Привет… А я смотрю: ты, не ты.

Какая-то девица… Лера узнала ее не сразу, потому что помнила долговязую и довольно бесцветную девчонку, а теперь перед ней стояла эффектная блондинка с великолепной фигурой. Наташка была встрече рада, но, быстро оценив ситуацию, лишь взяла у Леры номер телефона. Она позвонила через несколько дней и предложила встретиться, Лера с удовольствием согласилась.

Когда-то они обе учились в школе бального танца, куда Леру отвела ее тетя, первая жена дяди Леши. Она всегда говорила то, что думала, поэтому без экивоков объяснила Лере, что «раз матери до нее нет дела, то и до кривой дорожки рукой подать». Видимо, этот же довод она привела и мамуле, по крайней мере та стала оплачивать и школу, и костюмы. Конечно, не из-за дорожки, а потому что танцы могли пригодиться будущей актрисе.

В общем, Лере повод был неважен, танцевать ей очень понравилось и даже партнер Петька с вредным характером нравился, потому что хорошо двигался и хотел стать чемпионом мира по танцам.

Однажды занятия отменили, и Лера никак не могла придумать, что делать с вдруг образовавшимся свободным временем. На улице лил дождь, домой… нет, домой ей идти не хотелось, а дядя Леша был в одной из своих экспедиций. И вдруг Наташка позвала ее к себе – тут совсем рядом, и Лера пошла.

Почему-то она согласилась поужинать за компанию, хотя знала, что мамуля упала бы в обморок от предложенного приятельницей «меню»: вермишелевый супчик из пакета, гречневая каша. Лера давно не ела с таким аппетитом. Они в четыре руки быстро помыли посуду и болтали о танцах, школе и снова танцах, когда пришла Наташкина мать. Невзрачная полная тетка встала на пороге комнаты и спросила:

– Вы хоть поужинали, птицы?

– Да, мам. Супчик на плите, под грелкой – каша, еще горячая. Ну что, сдали?

– Сдали, весь отдел пьет валокордин, но сдали. – Тетка устало улыбнулась и ушла.

Какая старая и некрасивая у Наташки мать, «скучная клуша», и разговоры у них тоже скучные – про кашу и валокордин…

У Леры с мамой все было по-другому. «Моя крошка, поцелуй свою мамулю»! «Давай надушимся духами, которые подарил твой папуля». «Ты будешь звездой, потому что вся в мамочку». Потом в мамулиной воркотне стали возникать драматические ноты: «Мой бедный ребенок, этот зверь не хотел твоего рождения, но я рискнула всем: здоровьем, карьерой, красотой… обними свою мамочку, ведь она столько для тебя сделала…» Лера не сразу сообразила, что зверь и папуля – одно лицо, а когда поняла, нисколечко не испугалась. Потому что папуля был очень красивый и совсем не страшный, они с мамочкой часто очень громко разговаривали, но он никогда не кричал на Леру.

Лера только позже догадалась, что мамуля играла очередную роль – прекрасной молодой женщины, мадонны, с не менее прекрасным ребенком. Похожая фотография из иностранного журнала долго висела у них на стене. Роль оказалась временной, лишь до поры, пока дочь ей невольно подыгрывала – хорошенькая, подвижная как ртуть девочка-кукла, они с мамулей вдвоем вызывали всеобщее восхищение. Лера еще не начала расти точно на дрожжах, и ямочка на ее подбородке была не такой заметной, то есть все это было впереди.