Рыбкин зонтик

Я застонала от бессилия: кроме призыва о помощи, кроме сигнала SOS, я, естественно, не знала ничего из азбуки Морзе!

В это время за спиной у меня едва слышно скрипнула дверь.

Я обернулась. На пороге палаты стояла сестричка Оля.

— Тебе пора идти! — проговорила она вполголоса. — Скоро дежурный врач придет, мне устроят жуткий нагоняй, если застанут тебя в палате! Это же все-таки реанимация!

Я хотела было рассказать ей о том, что Роман пришел в сознание и пытается что-то мне сообщить, но бросила взгляд на его туго забинтованную руку и увидела, что она замерла и не подает никаких признаков жизни. Слова замерли у меня на губах. Да, может быть, мне все померещилось? Привиделось от волнения, от переживаний?

Во всяком случае, говорить об этом сестре мне явно расхотелось. И почему он так взволнованно, безостановочно передавал мне просьбу о помощи? Только потому, что он страдает, невыносимо мучается — или здесь что-то другое? Во всяком случае, как только в палате появился посторонний человек, он замер и не подает больше никаких признаков жизни…

Медленно поднялся и опустился белый ребристый поршень аппарата жизнеобеспечения. На экранах приборов змеились голубые синусоиды. Все было по-прежнему.

Я встала и покинула палату, ничего не сказав сестре.

Сон никак не шел. Едва я закрывала глаза, передо мной возникала белая забинтованная рука, судорожно отбивающая просьбу о помощи.

Почему он замер, едва в палате появилась сестра? Почему он не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, знал, что он пришел в сознание? А то, что он пришел в сознание, что он вполне осознанно пытался отстучать мне какое-то сообщение, не вызывало сомнений.

И почему, почему, почему он так просил меня о помощи?

Я вскочила с кровати.

Роман просит меня о помощи — а я ничего не делаю. Он лежит там в палате совершенно один, наедине со своей болью, со своим страхом…

Первое, что я должна сделать, — это понять его сообщение.

Для этого мне нужно расшифровать его.

Сигнал SOS он передавал мне знаками азбуки Морзе, наверняка и остальные знаки были такими же… Правда, я не подозревала прежде, что Роман знает эту азбуку, но, возможно, я еще очень многого о нем не знала.

Во всяком случае, я точно знала, где найти азбуку Морзе.

У моего брата в квартире было немного книг, он никогда особенно не увлекался чтением, но одна книга была совершенно замечательная, которую я помнила с самого раннего детства — довоенная толстая книга под названием «Курс молодого бойца».

Чего только не было в этой книге! В разделе, посвященном кавалерии, подробно рассказывалось о лошадях — какой они бывают масти, как их объезжают, как ухаживают, так что я узнала, чем соловые лошади отличаются от каурых и каких лошадей подковывают на все четыре ноги, а каких — только на две. Сведения, конечно, совершенно бесполезные, но в детстве мне читать об этом было очень интересно.

Вот в этой-то книге и можно было найти азбуку Морзе.

К счастью, мне не пришлось долго искать нужную книгу.

Она была именно в моей комнате — то есть в комнате племянника, куда меня поселили. Я заметила ее еще накануне, когда и в голову не могло прийти, что мне может понадобиться «Курс молодого бойца».

Как я уже говорила, у Лешки в комнате царил совершенно неописуемый беспорядок, и я не собиралась этот беспорядок нарушать, то есть мне было просто некогда. Книги, компакт-диски и компьютерные дискеты были разбросаны по всей комнате, так что здесь вполне можно было снимать документальный фильм о последствиях урагана с каким-нибудь приятным женским именем. А пресловутый «Курс молодого бойца», как книга совершенно бесполезная, был засунут под ножку книжного шкафа, чтобы тот не шатался.

Я уперлась в шкаф плечом, поднажала и вытащила из-под него нужную мне книгу. А на ее место засунула яркий глянцевый том с непонятной английской надписью на обложке «Photoshop 6.0». Поскольку этот том валялся на полу, я предположила, что он Лешке не слишком нужен.

Торопливо открыв справочник, я перелистала его и довольно быстро нашла нужную мне страницу с кодами азбуки Морзе. Переписала коды на листочек — не тащить же с собой весь этот том, тем более что старую пыльную книгу вообще нельзя вносить в стерильную палату реанимации.

Сна не было ни в одном глазу, кроме того, я не могла забыть, как рука Романа судорожно выстукивала мольбу о помощи… Я решила немедленно вернуться в больницу.

Крадучись, стараясь никого не разбудить, я пробралась к двери.

Вдруг в коридоре появилась призрачная фигура. Я замерла, но глаза привыкли к темноте, и я разглядела сонного Лешку, который брел по направлению к туалету.

Увидев меня, племянник тоже застыл, потом потряс головой и пробормотал:

— А, это ты… ты вообще, что ли, не спишь… а я подумал, у меня глюки… Хорошо быть взрослым — можно совсем не ложиться, а меня черепа в кровать в такую рань загоняют, чуть не в час…

Лешка проследовал своим курсом, а я выскользнула на улицу.

В последние дни почти все деньги у меня уходили на машины — ночные «бомбисты» дерут немыслимую цену, но уже через двадцать минут я снова была возле больницы.