Рыбы молчат по-испански

– И жуткая вонь, как ни приедешь – мочи, горелого молока, немытых детей. Первое время я едва ее выносила, эту вонь, такая она была тоскливая, кислая, а потом ничего, привыкла. Еще как-то раз осенью у них погиб ребенок, девочка: ночью застряла головой в сломанных прутьях кроватки и не сумела вылезти. Представь, маленький ребенок, меньше года, а кровать сломана, и всем на это плевать. Девочка кричала всю ночь, но никто к ней не пришел, не вытащил из этих проклятых прутьев, которые сжимали ей голову, как тиски, и в конце концов она умерла – что-то случилось с головой, или задохнулась. Помнишь, я же тебе рассказывала… Так вот, Степаныч этот, главный врач дома ребенка, умер – недавно совсем, месяц назад. Степаныч в общем-то неплохой был доктор, дело свое знал, только пил сильно. И вот как-то раз он сидел дома один, точнее не совсем один, а со своими собаками, которых обожал – а сын где-то в другом городе был в это время. Этих собак Степаныч когда-то подобрал на улице, спас от голода… И вот ему стало плохо. Может, водка попалась паленая или сердце не выдержало. В общем, он умер один в пустой квартире, упал и лежал на полу – день, другой… Несколько дней прошло. И собаки Степаныча съели – от голода, понимаешь? Собаки, которых он так любил, которых спас. Они голодали, а еды в доме не было, и они съели своего хозяина. За что, почему так произошло? Неужели это ему послана божья кара, которую он сам заслужил? Никогда не поверю… Он был хороший человек, а что дети так запущены – так это не только его вина. Так уж там сложилось, у Ады. Деньги брал, это да, но от денег никто в наше время не отказывается. Просто несчастный случай. В это невозможно поверить, такого вроде бы не бывает, а на самом деле бывает, потому что жизнь всегда изобретательнее и богаче любого вымысла. Но читатель-то скажет: автор наврал. Правда часто кажется вымыслом… А вот еще история. Усыновляли как-то раз мальчика семи лет. Симпатичный такой мальчишка, только худенький и вместо зубов корешочки темные. Раньше он жил с родителями в развалившемся доме. Мусор, тряпье протухшее. В документах сказано, что печку они топили по-черному…

– Как это? – удивляется Рита. – Разве в наше время такое бывает?

– Еще как бывает. Дом-то старый. Что-то испортилось, труба засорилась, и все: топи по-черному, если дело зимой. И вот этого мальчика, Ваня его звали, родители заставляли охотиться на кошек. Поймает кошку – пустят домой ночевать, а не поймает – не пустят. А кошек тех потом убивали и ели.

– Ужас…

– Вот-вот. Ужас. А потом Ванин отец соседа убил, в драке зарезал. Не знал, что с трупом делать, распилил на куски и закопал в огороде среди грядок. Но и это еще не все: голову он закапывать не стал. Завернул в целлофановый пакет и положил в холодильник.

– Боже! Зачем?

– Откуда мне знать? Может, для устрашения будущих врагов или из ненависти… А может, так действовало чувство вины, которое заставляет убийцу возвращаться на место преступления. Голова лежала в холодильнике много месяцев, а рядом ставили кастрюли, хранили еду… Ваня все знал – и про соседа, и про голову. Домой боялся ходить, жил под крыльцом… Потом какая-то добрая душа на родителей Ваниных нажаловалась, что они плохо с ним обращаются. Приехала чиновница из опеки и забрала Ваню в реабилитационный центр. Перед тем как забрать, заглянула в холодильник и чуть в обморок не упала: голову увидела.

– А потом?

– Потом приехала милиция, откопали в огороде куски соседа: видно было, где зарыто – грядки-то притоптаны. Когда Ваню забирали, у него была начальная степень кахексии, хронического истощения: в шесть лет весил десять килограммов. А потом каталонка одна его усыновила… В Таррагоне, у самого синего моря теперь живет. Там еще пляжи хорошие, песчаные.

– Да-а… Такого я не слышала.