Рычков

В первой главе второй части «Топографии» Рычков, стараясь словно бы освежить в памяти читателя полученные им в первой части сведения о происхождении Оренбургской губернии, дает более точные ее координаты, сообщает расстояния между населенными пунктами, характеризует социальный и национальный состав жителей. Но все чаще сквозь эти экономико-географические справки прорывается голос публициста, рачительного администратора петровской школы. «Я не могу удержаться, — пишет он, — чтобы в рассуждении Оренбурга не объявить здесь и сего моего примечания, что для столь великого города, который год от году жителями и строениями умножается, в получении не только строевого леса, но и дров оказываются трудности…» Подсчитав, сколько леса тратится в год на отопление трех тысяч городских домов и на строительство новых, Рычков призывает ради экономии дефицитного материала запретить деревянные строения и повсеместно использовать кирпич и плитный камень. Низкие и водопоемные места он предлагает занять лесонасаждениями, при этом «ни труда, ни иждивения жалеть не нужно, но должно иметь благовременное к тому начало и старание».

В последующих главах второй части «Топографии» Рычков детально описал города, станицы, крепости, построенные на оренбургской, башкирской и казахстанской землях. Рассказывая, как расширились, «умножились домами и людьми» заложенные еще Кириловым и Татищевым крепости Нижне-Озерная, Чернореченская, Самарская, Борская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Новосергиевская, он описал также и крепости Закамской линии, сооруженные прежде оренбургских, но утратившие свое первоначальное значение. «Такие и подобные покинутые строения, — поясняет Рычков, — как бы они в свое время велики и знатны ни были, ежели не останется о них описания, быв долговременно впусте, они оставляют по себе малые только знаки и руины, а наконец и совсем разрушаясь, приходят в забвение, отчего в истории причиняются многие затруднения и несходства».

Как историк, Рычков понимает, что память людских поколений живет век, лишь закрепленная в слове летописца. Ничто не вечно под луной, «и мы… в неизмеримую пучину вечности зайдем и так удалимся, что и наше, то есть нынешнее время, за древнее будут признавать». Свидетель своего времени, Рычков спешит запечатлеть вокруг себя все, что есть, и то, что было. Легенды, предания, рассказы еще живых старожилов — все нужно, все пригодится для истории.

Описывая Бузулукскую крепость, Рычков замечает, что на этой дистанции встречаются разные признаки старинных жительств. В вершине речки Боровки виден большой земляной вал и развалины кирпичных строений. По преданию, тут был татарский город Аулган, названный так именем жившего в нем Аулган-хана. В самом Бузулуке в разных местах Рычков находил развалины мечетей, откуда бузулукские жители для хозяйственных нужд брали строительный камень. Верстах в тридцати от Бузулука он обнаружил еще одну полуразвалившуюся мечеть и возле нее прекрасные лесные и сенокосные, к хлебопашеству пригодные места. Рычков выражает сожаление, что такие угодья никем не используются и «поныне остаются впусте».

Внимательным взглядом историка и археолога вглядывается он и в останки древних, занесенных пылью столетий селений и городов. По крохам собирает сведения об истории и культуре исчезнувших народов, и мало-помалу выясняется, что, например, близ устья Сырдарьи, где она впадает в Аральское море, стоял город Джанкент. По преданию, жители его постепенно были вытеснены змеями и бобрами (туранскими тиграми), что в несметном числе обитали в прибрежных камышах.

Любопытно сообщение Рычкова о великом городе Сарачике, стоявшем некогда на берегу Яика в пятидесяти восьми верстах «не доезжая до Гурьева, где ныне яицких казаков форпост». По сведениям казаков-старейшин, город принадлежал когда-то ногайским татарам, о чем свидетельствует и кладбище, где захоронения велись по татарскому обычаю. Для особо знатных людей строились кирпичные палатки, усыпальницы-мавзолеи. Казаки брали из тех полузаваленных землей сооружений крепкий кирпич для кладки жилищ и печей.

По свидетельству Рычкова, около Уйской линии, как на киргизской, так и на башкирской стороне реки Уя, в разных местах находятся развалины каменных строений, «из которых некоторые поныне еще в цельности». Татагай, Джуван-Ана, Белян-Ана… От этих городов остались лишь торчащие из земли каменные фундаменты.