Рынок и другие порядки

Доклад «Примат абстрактного» был подготовлен для симпозиума, организованного Артутом Кёстлером в тирольском Альпбахе в 1968 г.[88] В предисловии к сборнику материалов симпозиума Кёстлер, именующий себя «правонарушителем из гуманистического лагеря»[89], излагает общую идею издания: за прошедшее десятилетие он принимал участие в разных симпозиумах и подметил по крайней мере у некоторых сциентистов «определенное недовольство господствующей философской пристрастностью, которая – либо открыто сформулированная, либо молчаливо подразумеваемая, – по-видимому, продолжает существовать как наследие XIX в., тогда как новые взгляды, доставленные современными исследованиями, превратили ее в анахронизм»[90]. Участники симпозиума критиковали то, «что фон Берталанфи называл роботоморфическим представлением о человеке, или, говоря конкретнее, недостаточное очищение наук о жизни от механистических концепций физики XIX в. и возникающую в результате резко выраженную редукционистскую философию»[91]. Хайек, естественно, занимал похожую позицию. Текст «Примата абстрактного» основан на записях, которые Хайек сделал для своего выступления, и развивает темы, намеченные в работе «Правила, восприятие и умопостижимость».

Хайек начинает с парадоксального, на первый взгляд, заявления: все вещи, которые мы обычно представляем как конкретные, на самом деле являются продуктом абстракции, а именно наложения той или иной структуры классификации. Примат абстрактного мы не осознаем по той причине, что в нашем субъективном осознанном опыте «конкретные факты занимают центральное место, а абстракции выводятся из них»[92]. Главная мысль Хайека такова: «…необходимым условием восприятия фактов является способность сознания выполнять абстрактные операции и что эта способность должна присутствовать задолго до того, как мы сможем говорить об осознанном знании фактов. Субъективно мы живем в мире конкретного… Но когда мы хотим объяснить, почему мы ведем себя так-то и так-то, мы должны начинать с абстрактных отношений, создающих тот порядок, который, как целое, расставляет все факты по своим местам»[93]. Хайек указывает, что хорошо известные результаты, полученные в целом ряде современных научных областей – в их числе он упоминает этологию, психологию, так называемое «знание как» и лингвистику, – подкрепляют его тезис, в пользу которого свидетельствуют и наблюдения исследователей общества – по крайней мере, со времен Адама Фергюсона.

Однако в этой работе Хайека немало нового или, во всяком случае, более четко объясненного. Прежде всего следует упомянуть пространный анализ ключевого понятия «предрасположенность» в разделе IV. Для Хайека понятие абстрактного означает склонность отвечать на определенные классы раздражителей не какой-либо конкретной реакцией, а реакцией определенного вида: «Предрасположенность, строго говоря, направлена не на конкретное действие, а на действие, обладающее определенными свойствами, и различные свойства конкретного действия будут определяться совокупным воздействием многих таких предрасположенностей»[94].

Следующий вывод состоит в том, что наш богатый чувственный опыт является не исходным пунктом, а результатом абстрагирования. Отсюда следует, в частности, что маленький ребенок воспринимает реальность отнюдь не как «пестрый жужжащий беспорядок» (по известному выражению Уильяма Джемса), т. е. может не только воспринимать конкретные факты, но и упорядочивать их. Если теория Хайека верна, ребенок, видимо, способен воспринимать структурированный мир, который не распадается на детали: «Ребенок и животное, конечно, живут не в том же самом чувственном мире, что и мы. Но объясняется это не тем, что они, имея одинаковые с нами “чувственные данные”, еще не способны извлекать из этих данных столько абстракций, сколько можем мы, а тем, что они располагают гораздо более узкой сетью упорядочивающих отношений. Это значит, что в их распоряжении гораздо меньше абстрактных классов, под которые они могут подвести свои чувственные впечатления, и, соответственно, значительно менее богаты качества, которые воспринимаются их якобы элементарными ощущениями»[95].

Третий вывод состоит в том, что наш осознанный опыт не является вершиной ментального процесса: в нашем сознании присутствует многое такое – упорядочение и классификация раздражителей (Хайек называет это «надсознательным» процессом), – что «управляет осознаваемыми процессами, не обнаруживая себя в этих последних»[96]. Это главная причина, по которой мы можем объяснить лишь принцип функционирования мозга, но никогда не сможем полностью описать все его детали.