Рынок тщеславия

– Мы помним этого мужика, – поддержали ее молодожены Стариковы. – Он находился буквально в метре от нас.

– А что он делал? – ухватилась за соломинку Глушенкова.

– Ничего, – ответил Павел. – Просто стоял и читал книгу, детектив, кажется. Когда эта женщина прыгнула под поезд, он, по-моему, даже не шелохнулся.

– Он что, не собирался никуда ехать?

– Наверное, он ждал поезда в противоположную сторону, – предположил Павел. – Ведь он стоял ближе к тому краю платформы. Так обычно располагаются те, кому ехать в обратом направлении.

– А куда он девался после происшествия? – спросил капитан Панфилов.

– Уехал, наверное, – предположила Лариса. – Через несколько секунд после этого кошмара подъехал встречный поезд. Скорее всего, он на нем и уехал. Сами знаете, бывают такие люди, которых ничем не прошибешь, им на все и на всех наплевать.

– Да, бывают…

Панфилов выразительно посмотрел на Глушенкову. «Твой ход!» – говорил его взгляд.

Покинув место Елены Самохиной, Валентина подошла к молодоженам и спросила Павла:

– Вы сказали, что женщина прыгнула под поезд. Почему?

– А что же она сделала? – удивился Павел.

– Когда речь идет о несчастном случае, обычно говорят «упала под поезд», а вы сказали «прыгнула».

– Да, нам с Ларисой действительно показалось, что женщина нарочно прыгнула под поезд. Тогда, во время первой беседы со следователем, мы были в шоке от этой жуткой сцены и просто не могли толком назвать подробности. Придя домой, мы начали вспоминать все в деталях и поняли, что стали, скорее всего, свидетелями самоубийства.

– Расскажите об этих деталях, – попросила Глушенкова.

– Мы сразу обратили внимание на эту женщину, – продолжила Лариса. – У нее был такой потерянный вид. Она как-то странно ходила по платформе. Будто искала место поудобнее… чтобы умереть. Я понимаю, что это дико звучит, но именно такое у нас с мужем сложилось впечатление. Женщина сначала стояла почти в середине платформы, потом передвинулась поближе к нам, а когда показался поезд, быстро подошла к тому месту. – Девушка указала пальцем туда, где только что стояла Глушенкова. – Мы с Пашей сначала не понимали, зачем она бродила по перрону. В конце концов, не все ли равно, где умирать. А потом поняли: не все равно! В самом начале платформы, где мы сейчас стоим, это сделать гораздо проще – скорость поезда здесь намного выше, а быстро затормозить он не может.

– Совершенно справедливо, – подключился к разговору Роман Антонович Белиц. – Я тоже много думал об этой трагедии и пришел к выводу, что женщина сама покончила с жизнью. Потрясенный увиденным, я даже написал материал о прогулках. Ведущие психологи утверждают, что вовсе не в квартирах людям чаще всего приходит мысль свести счеты с жизнью, а на свежем воздухе. Именно на улице, где они видят множество, как им кажется, счастливых людей, которым нет до них никакого дела, потенциальные самоубийцы и решаются на последний шаг. Я с этим выводом полностью согласен! Мне в тот момент поведение покойной тоже показалось несколько странным. У нее была внешность очень больного человека. Кроме того, она выглядела какой-то отрешенной, словно ее загипнотизировали. Такое состояние характерно для самоубийц перед последним шагом. Но вот в чем я не схожусь с молодыми людьми, – он чуть поклонился в сторону молодоженов, – так это в их предположении, что женщина, находясь в явно депрессивном состоянии, способна была логически мыслить и выбирать место для смерти… Я, насколько вы помните, стоял сбоку и мог заметить то, чего, скорее всего, не видели другие. Она упала стремительно. Рывок – и она уже внизу! Как будто ее толкнули в спину. Но мы точно знаем, что толчка не было…

Обдумывая слова наблюдательного Романа Антоновича, Глушенкова ощущала смущение. Как ни странно, версию самоубийства ни она, ни Анатолий Панфилов не рассматривали в качестве рабочей. А почему, собственно? Потому, что оказались в плену штампов. Любящая мать не может покончить с собой и оставить родное чадо сиротой. А если Елене было уже невмоготу? Если болезнь и жизненные проблемы зажали ее так, что мысли о дочери ушли на второй план? Что, если так оно и было?..

«Но ведь и подруги Елены Самохиной ни разу, даже вскользь не упомянули о возможности самоубийства, – подумала Валентина. – Значит, такую возможность исключали не только мы с Анатолием. Да и какие, собственно, проблемы были в ее жизни? Кроме болезни, пожалуй, никаких. А может, мы просто чего-то не знаем?»

Она остановилась и поискала взглядом Настю. Та топталась возле небольшого заборчика, ограждавшего игровые аттракционы.

«Нужны мотивы! – продолжала рассуждать Глушенкова. – Серьезные мотивы. Как для того, чтобы покончить с собой, так и для убийства!»

В этот момент Настя призывно замахала ей руками. Валентина приблизилась к девочке:

– Что случилось?

Давайте вон того зайца выиграем! – предложила Настя, указывая на симпатичного зайчика, висевшего над дверью дощатого домика с надписью «Тир».

– Как это «выиграем»?