Рысюхин, это можно пить?!

Хорошей датой выглядело первое марта — первый день весны, новое начало и всё такое прочее. Но вот дата свадьбы… Меньше, чем через месяц после помолвки без уважительной причины — нельзя. Слухи пойдут, один другого «краше» и нелепее. В идеале выдержать надо три месяца, но это начало июня — у меня сессия, во время которой готовить и проводить подобное действо… После сессии, то есть, конец июня или начало июля — это уже примерно те сроки, когда Маша должна будет, если всё пройдёт нормально, родить. Участие её в свадьбе становится маловероятным, проводить без неё — провокационно в плане слухов, не прилично и мне самому не хочется. Откладывать на осень отказалась уже Маша, это рушило её основную мотивацию данного действа. Май — перегружен днями рождения у Мурлыкиных, плюс зачёты, плюс подготовка к экзаменам. Остаётся только апрель, причём вторая половина, более точно определимся после помолвки.

Вообще же свадьбы подчинялись определённой сезонности, которая была ярко выражена на селе — подавляющее большинство игралось осенью, после сбора урожая, но до холодов или в их начале. В городах многие также по привычке играли осенью, но далеко не все. Тем не менее, поздняя осень или ранняя весна не пользовались большой популярностью по вполне понятной причине: мало кто из новобрачных и гостей хотел месить ногами талый снег и холодную грязь. А с появлением моды делать на свадьбах фотографии появилось ещё и такое соображение, чтобы фон был красивый. Но были и те, кто не мог либо не хотел ждать, или кому было плевать на условности, так что такого сезона, чтобы совсем не было свадеб в городе не имелось.

Причём если для меня многое это было в новинку, точнее, я просто не задумывался над подобным, то вот у Маши и Ульяны всё было выяснено, обсуждено, уточнено и готов вариант решения, или пара на выбор. То есть, ответственно подошли к вопросу. Явно же и консультировались где-то с кем-то. Надо будет, кстати, и мне съездить, проконсультироваться — какой зал и насколько заранее стоит бронировать.

Но это будет весной, а пока у меня сессия. Кстати, из-за традиционного расписания, при котором экзамены должны были идти каждый третий день и из-за вмешательства воскресных дней получилось так, что три экзамена попадали на понедельник, переносясь туда с воскресенья, и два — на четверг. Оба оставшихся выходных из-за консультаций по субботам оказывались укороченными, но у меня и без того не было в планах ездить в Викентьевку или в Дубовый Лог во время сессии. Зато к этим экзаменам было на один день подготовки больше. Может, из-за этого все три «понедельничных» сдал на «отлично»? А вот один «четверговый» оказался «четверговенным» — я его завалил. Ну, как «завалил»? Своё «хорошо» получил, но с идеей закрыть сессию с отличием пришлось распрощаться. Ладно — не больно то и хотелось. На самом деле, конечно, хотелось, но — переживу без этого достижения.

Ещё что интересного было за время сессии — девятого января, аккурат после консультации, внезапно позвонил начальник штаба 118-го полка, господин Урутский. Я так и не понял, зачем он звонил. Формально — хотел рассказать, что командование полка решило наградить меня почётной грамотой «За содействие укреплению обороны». Не совсем понятно, за что — макры они приобрели на взаимовыгодной основе, пользу от них тоже выяснили сами. И не совсем понятно, зачем звонить лично — хватило бы письма или звонка секретаря, как там он в армии называется, адъютант, что ли? Дед решил, что это заход на какую-то новую аферу, как он выразился, «заблаговременное размягчение контрагента предварительными ласками через обкладывание бумагой».

Я, кстати говоря, поинтересовался, что за «уруть» такая — оказалось, водоросль пресноводная. Вот в чём сложность с распознанием некоторых дворянских или, наоборот, «простых» фамилий. Порой они даются в честь бога, представляющего какое-то редкое и малоизвестное растение либо животное, порой, как с тем же минским урядником — Сигаевым, вроде — не то в честь рыбы сиг, не то в честь чего-то иного. Да и с более простыми и знакомыми существами случаются накладки. Например, Козлов, Козловский и даже Казимир Козелевич — дворянские фамилии, хоть последний и однодворец откуда-то из-под Гродно, устроившийся недавно шофёром к графу Сосновичу. А зато Еремей Козловоздвиженский — простолюдин, правда, потомственный строитель. Собственно, и фамилию свою его предок получил от тогдашнего владельца земель за то, что первым поставил (воздвиг) и применил при строительстве городской ратуши строительные леса, они же — козлы, с ударением на «о». Он с семьёй строил наш дом в Смолевичах, тогда-то папа и узнал его историю, а потом пересказал мне.