Рысюхин, налейте для храбрости!

В понедельник закончить работу мы не успели. Оставались вроде как сущие мелочи, но я понял, что этих мелочей — полный кузов, и разгребать их придётся не один час, так что дал отбой делам — закончим завтра.

Утром во вторник смена в цеху началась довольно рано — в семь утра. Часть рабочих должны были стать шофёрами, перегоняя грузовики в Шклов и в Викентьевку, ехать и тем, и другим было немало, сотню вёрст до Викентьевки через Тальку и почти вдвое дальше до Шклова, так что интерес закончить пораньше был вполне понятен. К половине десятого работы были закончены, и колонна грузовиков потянулась к Червеньскому тракту. А ведь впечатляюще выглядит — сразу несколько однотипных, несмотря на разные кузова, футуристического вида грузовиков с гербом на двери, шикарно просто! Перед Рудней они разделятся, но даже три таких красавца вместе привлекают немало внимания к себе — и к моему гербу.

Мне же предстоит крюк в семьдесят вёрст до Минска, а оттуда до Викентьевки, если верить карте и курвиметру, та же сотня, что и от Дубового Лога, забавно. Даже если ехать по прямой без остановок — это фактически шесть часов в пути, а ведь остановки будут, да и по городу петлять, короче — время терять не нужно, его и так слишком мало.

В Минске испытал новое для меня чувство ужаса, точнее — ощущения, что этот самый ужас только что прошёл рядом, подышал в затылок — и исчез, отправившись по своим делам. Поясняю: я забрал последнее купе первого класса на Петербург. При это следующий доступный билет был только на пятнадцатое число! Как сказал кассир, мой билет сдали сегодня утром, кто-то передумал ехать. Пытался представить себе, что бы я делал, если бы не эта удача, и кроме как «прямо с церемонии первого сентября прыгать в фургон и гнать в Питер» больше ничего хоть сколько-то приемлемого не придумывалось. Вытер холодный пот и поехал в сторону Долгого брода, удивляясь про себя перипетиям судьбы. Ведь если бы я поехал за билетом в субботу — то его бы там не было, в результате меня и Машу ждали бы несколько очень нервных дней. А так — пронесло, просто чудом. Прямо как иллюстрация к нравоучительным рассказам для детей о том, что трудолюбие — добродетель, которая вознаграждается.

На полпути от Минска к Тальке не удержался, заехал в Дукору — съесть пару пирожков, выпить кваса и погулять по парку. Традиции надо соблюдать и поддерживать! В Викентьевку приехал около шести вечера — слишком поздно для того, чтобы начинать работу, но для посиделок с душевными разговорами вполне нормально. Тем более, что грузовики уже благополучно приехали и пока что стояли около старой конторы, которая давно уже превратилась в обиталище Влада Белякова, но по привычке всё ещё считалась своего рода «присутственным местом».

Егор Фомич был уже здесь — он выехал утром и добирался с двумя остановками, потратив на дорогу чуть больше восьми часов, из них непосредственно на дорогу — шесть с половиной, кошмар! Нет, он-то, как я год-полтора назад, сравнивает с конными переходами и радуется скорости перемещения, но мне его велосипедные пятнадцать вёрст в час кажутся мучительно неспешными. Так или иначе, к церемонии наделения перстнем, точнее — перстнями, поскольку Клима принимали в род, разумеется, вместе с женой — всё было готово, ждали только меня.

Долгих речей не было — все и так уже извелись в ожидании, поэтому мы с Беляковым-старшим уложились в десять минут, после чего мой вассал снял с пальца дубликат перстня и вручил его Климу. Призрачное кольцо обрело материальность и осело на руке бывшего норвежца, блеснув серебром — бог Хранитель рода принял нового родича. С его женой всё прошло быстрее и проще — она была нулёвкой, потому и перстень оставался просто украшением и знаком статуса.

Вторым номером программы стало сватовство Влада к Гертруде. Тут тоже всё было оговорено и прошло без особых сюрпризов. Родового перстня она не получила, поскольку это событие будет частью свадебного ритуала, как было у меня.

Потом вручали подарки, более серьёзные — принятым в род и почти символические — будущим новобрачным. Ну, а затем, разумеется, отмечали. В ходе посиделок Клим уже Беляков признался, любуясь перстнем:

— Как бы я хотел пройти по родной деревне с этим вот украшением — посмотреть, как будут перекашиваться морды у некоторых встречных. А с отдельными я бы и заговорил — только ради того, чтоб увидеть, как их корёжит и корчит от необходимости титуловать меня таном!

Он мечтательно улыбнулся и даже хохотнул немного, видимо, представив себе одну из сцен, потом вздохнул:

— Считаете, это низменное желание?

— Ну, почему же — вполне понятное желание отомстить тем, кто гнобил тебя, и унижал. Но есть возможность провернуть это намного ближе.

— А именно?

— Твоя жена. Она тоже получила перстень, и у неё тоже есть схожие воспоминания. Думаю, местные морды по живописности и экспрессии не уступят норвежским.

— Ха! Я думаю!

А его супруга, услышав идею, просто засияла.

— Одолжи у Влада пикап, прокатитесь по делам в Тальку, между делом прогуляйтесь по Рудне…