Рысюхин, ну вы и заварили!

Для новой дальней мы определили шестнадцать круглых свинцовых пуль калибра тринадцать миллиметров и массой в тринадцать же (так вот совпало) граммов в тонкостенном жестяном стаканчике с продольными надрезами. Вес заряда получился двести десять граммов, добавили в патрон ещё один ружейный макр – должно по идее получиться красиво. Для ближней картечи тоже взяли свинец, пять рядов десятимиллиметровых пуль, каждая чуть меньше шести граммов, семь штук в ряду. Забавно, что масса стакана с зарядом получилась почти такая же, как у дальней, отличия по расчётам получались плюс-минус полтора грамма. Позже Старокомельский обещал изготовить пару десятков патронов и отстрелять их по щитам на разной дистанции.

Пулевой же патрон разочаровал. Пуля вращаться в полёте не хотела, стабилизировалась только за счёт веса и сильно передней центровки, как стрела для лука. Скорость была сравнительно низкая, что заставляло брать значительное упреждение. В общем, на дистанции свыше четырёхсот метров попасть во что-то можно было в основном случайно, на дистанции меньше ста – была избыточно мощной, в промежутке – ни то, ни сё. Стоит только упомянуть, что все оставшиеся на конец боя патроны были именно пулевыми. И что с ними делать – ясности не было.

Дед был вообще удручённый: он-то привык к впечатляющей мощи тридцатимиллиметровых пушек своего мира и подспудно надеялся на что-то подобное, а вот нет. Там были орудия с так называемой «высокой баллистикой», а у нас и низкая-то ещё не вызрела до конца. Дед ориентировался на оружие, снаряд которого, весом в триста шестьдесят граммов, вылетал из ствола со скоростью девятьсот двадцать – девятьсот шестьдесят метров в секунду, мы же смогли разогнать оперённое нечто весом двести пятьдесят граммов до скорости, навскидку, триста пятьдесят метров в секунду. Сравните энергию сами, с учётом, что она «эм-вэ КВАДРАТ пополам». Чтобы увеличить скорость пули вдвое, её энергия должна стать вчетверо больше. Расчёты показали, что метательный заряд, способный разогнать остроконечную пулю в четверть килограмма до семисот пятидесяти метров в секунду гарантированно разорвёт ружьё, превратив его в бомбу. Дед начал было прорабатывать вовсе дикие варианты, наподобие активно-реактивной схемы или что-то ещё более заковыристое, но насчитал цену в семьдесят рублей и отказался от такой мысли. Ещё он предлагал сделать два или три узких винтовых паза, а на пулях делать соответствующие выступы, чтобы для картечи ствол был гладким, а для пуль – нарезным. Но там было много сложностей, в том числе с заряжанием – нужно было точно попасть «гвоздиками» в «щёлочки», во время боя, в нервотрёпке… А стоит при выстреле срезаться хоть одному выступу – и всё, следующий в лучшем случае приведёт к выходу оружия из строя. Решили сделать по десятку патронов с пулей упрощённой конструкции на ствол и отложить эту тему «на подумать».

Из срочного – сделал две сотни взрывателей для мин. А вот для души – соорудил вчерне кабину для мотодельтаплана. Вначале сделал ферменную конструкцию с сиденьем, потом посмотрел на этот гибрид табуретки со стремянкой и понял – на этом я не полечу! Так что пожертвовал ещё десятком килограммов и из тонкого листового алюминия собрал пусть открытую, но кабину с бортами примерно до подмышек, носовым обтекателем и багажными отсеками под сиденьем и в ногах пилота. Получилось в чём-то даже изящно, правда, Маша подпортила настроение, заявив:

– На туфельку похоже, каблучка только не хватает! А что это будет?

Туфелька, блин!

Глава 3

Иван Антонович за эту неделю сделал ещё одно большое дело. Остаток вторника и среду мои бойцы приходили в себя после боя и приводили в относительный порядок технику, вооружение и форму, а вот в четверг с утра командир дружины, надев по такому случаю парадный мундир, право на ношение которого получил при выходе в отставку, и взяв с собой трёх бойцов в качестве почётного караула повёз тело погибшего дружинника на его родину. Меня же от поездки он отговори, мотивируя тем, что честь, конечно, будет оказана огромная, но именно это неизбежно вызовет пересуды и слухи, что могут повредить сестре Лапина. Так что от меня поехало письмо и второй конверт, где помимо положенных по контракту выплат была ещё и доплата от меня лично в виде полного довольствия бойца за полгода. В письме же предлагал, если нужно, помощь с переездом в одно из моих сёл с трудоустройством и оплату обучения детей в любом училище Великого княжества, куда они смогут поступить, включая магические, в случае пробуждения у них дара.