Рысюхин, ты что, пил?

Когда 12 мая утром наконец выехали за ворота, я добрые полчаса давил в себе ощущение, что это тоже пробный прогон, и мы сейчас вернёмся что-то переупаковывать, или что-то выбрасывать из поклажи, или, наоборот, добавлять. В первый день ничего интересного не планировалось, потому как ехали по знакомым напрочь местам: через все Смолевичи, через речку Чернушку, через лес, потом полями до деревни Алёшкино, где у нас стоял бровар, при нём, через одну дорогу — дрожжевой цех, а через другую — корчма «У Рысюхи». Мы таким образом заняли все четыре угла перекрёстка, на четвёртом был пруд для нужд пивоварни. Благо это был не центр деревни, а самый её край, так что местные владетели не обижались на наглость. Там мы выслушали отчёты по хозяйству, очередные жалобы местного старосты на то, что наши дрожжи «уж дюже воняют». Ага, как карасей, в нашем пруду на отработанном жмыхе раскормившихся, ловить — так цех им не мешает, а то воняет, видите ли. Забрали часть выручки на путевые расходы и двинули дальше, к месту обитания барона Шипунова тотема Лебедь. В деревне с его центральной усадьбой был перекрёсток пяти дорог (шести, если считать дорожку к хозяйскому дому), на самом большом углу размещался большой пруд с лебедями и парком, чуть поодаль, в месте соединения канала от пруда с речкой Менкой, стояла баронская усадьба — а напротив пруда в сотне метров от него вторая наша корчма, «Пять углов». Тут мы держали сразу двух вышибал и не было коновязи, только конюшня в глубине территории, причём въезд во двор был с алёшкинской дороги. Это всё от того, что барон когда-то, когда мои предки где-то сто двадцать лет назад пришли просить разрешения поставить корчму предупредил: если кто из наших работников, или клиентов, или их животных нагадит в пруд с тотемными птицами — то он, барон, утопит в оном пруду всех, кого застанет в корчме и первого же представителя нашей семьи, кто приедет в его поместье после этого. Сурово, но справедливо.

Потом поехали к деревне, устроившейся между грядой старых, оплывших холмов, которые местные жители не пойми с чего считали древними курганами и краем обширного торфяника. Тут, перед въездом в деревню была развилка двух трактов: налево — к владениям барона Клёнова и дальше к местечку Рованичи, направо — к торговому городу Червень, что стоял на большом тракте между губернскими городами Минском и Могилёвом. В этом углу стояла наша третья корчма, «Прикурганье», по названию деревни Курганы — видимо, фантазия у деда, строившего её, иссякла. А слева, на песчаном острове на стыке торфяника и леса стояло последнее из семейных заведений — винокуренный завод, где на бесплатном (только копай!) топливе гнали три вида водки — бурачневую, ржаную и пшеничную, в порядке роста цены — и делали на них настойки на клюкве с мёдом и на бруснике с мятой.