Рыцарь

— Надеюсь, ты не намерена уже сейчас начинать свою воркотню, а? Просто веди свои записи, а по возвращении домой мы с тобой поделим расходы пополам.

Дуглесс поглядела на билет Глории.

— Должно быть, ты хотел сказать — на троих, не так ли? Одна треть моя, а две трети — твоя и Глории!

Посмотрев на нее с выражением ужаса, Роберт оберегающе обнял Глорию, как если б Дуглесс вздумала ударить ребенка.

— Я хотел сказать: именно пополам! Присутствие с нами Глории должно доставлять радость и тебе тоже! И потраченные на нее деньги — ничто в сравнении с тем удовольствием, которое ты получишь от ее общества!

Дуглесс отвернулась. На протяжении всего долгого-долгого полета она читала, в то время как Глория и Роберт играли в карты и не обращали на нее ни малейшего внимания! Дважды Дуглесс пришлось принимать «либракс», чтобы ее желудок не съел сам себя.

И вот теперь Дуглесс сидит в машине и массирует ноющий живот! Все четыре дня, что они находились в Англии, она всячески старалась расслабиться. Она сделала над собой усилие и не стала жаловаться при первом же ночлеге в дивной гостинице, когда Глория принялась стенать из-за дополнительной кровати на колесиках, которую служащие гостиницы вкатили к ним в комнату после того, как владелец отеля прочел Дуглесс целую лекцию о том, что они, мол, не рассчитывали на Глорию. А Роберт не нашел ничего лучшего, как предложить Глории лечь вместе с ними на большую кровать. Кончилось это, разумеется, тем, что именно Дуглесс пришлось спать на дополнительной кровати! Не стала Дуглесс возражать и тогда, когда Глория распорядилась принести им три входных билета в дорогой ресторан, где она могла бы «все попробовать»!

— Ну, кончай же скупердяйничать! Я ведь всегда считал тебя человеком щедрым! — произнес тогда Роберт и вручил Дуглесс счет на чудовищную сумму, половину из которой предстояло оплачивать ей самой!

Дуглесс исхитрялась держать рот на замочке потому, что знала: где-то в чемоданах у Роберта спрятано обручальное колечко стоимостью в пять тысяч долларов! И одна лишь мысль об этом заставляла ее верить в то, что он любит ее! И все, что он делает для Глории, тоже, разумеется, предпринимается исключительно из чувства любви!

Но после вчерашнего ее ощущения начали сильно меняться! Вчера вечером, после ужина стоимостью еще в полторы сотни долларов, Роберт преподнес Глории нечто в продолговатой коробочке, обтянутой голубым бархатом. Наблюдая за тем, как Глория открывает коробочку, Дуглесс почувствовала, как сердце ее замирает.

Глаза у Глории так и загорелись, стоило ей заглянуть внутрь коробочки.

— Но, папочка, ведь сегодня вовсе не мой день рождения! — прошептала она.

— Это мне известно, Булочка! — ласково отозвался Роберт. Но это — просто способ лишний раз напомнить, как я люблю тебя!

Глория извлекла из коробки браслет, унизанный бриллиантами и рубинами в виде капелек.

У Дуглесс перехватило дыхание: теперь наконец она поняла, что ее обручальное колечко на деле обернулось браслетом на пухлом запястье Глории!

С торжествующим видом Глория подняла вверх руку с браслетиком.

— Ну, как?! Видите?!

— Да, вижу, — холодно откликнулась Дуглесс. Потом, уже в коридоре перед дверью в их номер, Роберт яростно излил на нее свой гнев:

— Не очень-то много восторгов ты выказала по поводу этого браслетика! А Глория ведь все старалась показать его тебе! Она попыталась было проявить инициативу и установить с тобою дружеские отношения, но ты ее грубо оборвала! Ты глубоко ранила ее!

— Так, стало быть, именно за это ты и выложил пять тысяч долларов, да? За бриллиантовый браслетик для девчонки?!

— К твоему сведению, Глория — юная женщина, и очень красивая юная женщина, и она заслуживает того, чтобы иметь красивые вещи! И, кроме всего прочего, ведь это — мои деньги! Мы же пока с тобой не женаты, и ты не имеешь никаких прав на мои средства!

Взяв его руки в свои, Дуглесс спросила:

— А вообще-то мы поженимся или нет? Хоть когда-нибудь это произойдет?

Отстраняясь от нее, он ответил:

— Нет, этого не случится до тех пор, пока ты не научишься проявлять к нам хоть немного любви и щедрости. Я-то считал тебя совсем иной, но теперь вижу, что ты столь же бессердечна, как и моя мать! Мне нужно пойти и утешить свою дочурку: она, бедняжка, должно быть, уже все глазки выплакала после того, как ты обошлась с нею таким образом! — И, пылая гневом, он прошел в номер.

Дуглесс, оставшись на месте, прислонилась к стене.

— Ну, разумеется, изумрудные сережки тотчас бы высушили ее слезы! — прошипела она.

Так что теперь Дуглесс сидела в машине, придавленная чемоданами Глории, и понимала, что никто и не собирается делать ей предложение или же дарить обручальное колечко! А вместо этого ей предстоит тут целый долгий месяц совместной поездки в роли секретарши-служанки для Роберта Уитли и его несносной доченьки! В данный момент она еще толком не знала, что именно собирается предпринять, но сама мысль о том, что можно первым же подходящим рейсом улететь домой, грела ей душу!