Рыцарь

За домом находилось еще с полдюжины каких-то строений, и Дуглесс направила стопы к тому, что более всего смахивало внешне на конюшню. Она уже почти добралась до него, когда вдруг прямо на нее откуда-то выскочила лошадь с наездницей. С виду лошадь была такой же здоровенной и коварной, как жеребец Николаса, а на ней восседала всадница совершенно потрясающей наружности. Она идеально соответствовала тому воображаемому образу женщины, который служит эталоном красоты для любой девчонки, мечтающей о взрослости: высокая, стройная в бедрах, ноги длинные-предлинные, аристократическое лицо, большие груди, идеально прямая фигура, способная вызвать чувство зависти у стального клинка. На ней были типично английские бриджи для верховой езды, достойные кисти художника, а ее темные волосы собраны в довольно строгий пучок, но эта прическа лишь дополняла ее необыкновенную внешность.

Всадница остановила лошадь и, развернув ее, воскликнула:

— А это еще чья лошадь?! — Голос ее, исполненный повелительных ноток, служил неизменной приманкой для мужчин: низкий, с горловыми переливами, хрипловатый и властный. Дуглесс была в этом уверена. Ну-ка, сейчас сообразим! — подумала она. — Конечно же: это — наверняка прапрапра… и так далее, короче, правнучка той самой Арабеллы Настольной! Вот так удача!

— Это — лошадь Николаса Стэффорда, — ответила Дуглесс. Женщина побледнела, и бледность щек еще более оттенила алость ее губ и темноту глаз.

— Это что, шутка такая, да? — спросила она, пристально глядя на Дуглесс.

— Он — потомок того Николаса Стэффорда! — ответила Дуглесс, попутно пытаясь представить себе, какова была бы реакция представителей какого-нибудь семейства американцев, в присутствии которых кто-нибудь вздумал бы упомянуть имя их предка эпохи королевы Елизаветы! Разумеется, они бы даже не поняли, о ком, собственно, речь! Но здесь люди ведут себя так, как если б Николаса не стало лишь каких-нибудь пару лет тому назад!

Женщина между тем грациозно соскочила с лошади и, вручая поводья Дуглесс, распорядилась:

— Оботрите его хорошенько! — а сама поспешила к дому.

— Так мне, конечно же, и вздохнуть будет некогда! — пробормотала себе под нос Дуглесс. Теперь в руках у нее были поводья от трех лошадей разом, и у двух из них был такой вид, как если б им нравилось перед завтраком растаптывать женщин небольшого росточка! Дуглесс даже не осмелилась более глядеть на лошадей, просто побрела с ними дальше, в сторону предполагаемых конюшен.

Какой-то старик, гревшийся на солнышке и одновременно пивший чай из кружки и читавший газету, при виде Дуглесс с лошадьми вздрогнул и чуть не подпрыгнул.

— Только спокойнее, мисс! — произнес он, тихонько и с осторожностью вставая с места. — Просто стойте себе и не двигайтесь, а я сейчас приму их обоих от вас!

Дуглесс и сама не осмеливалась шевельнуться, пока мужчина приближался к лошадям примерно тем шагом, каким приближаются к раненому тигру. Не желая подходить к ним вплотную, он протянул руку и намотал на нее поводья одного из жеребцов, затем, не спеша, повел лошадь прочь, в один из загонов. Через несколько минут он проделал то же с жеребцом Николаса, отведя и того в стойло.

Возвратившись к Дуглесс, мужчина стащил с головы шапку и, обтирая вспотевшие лоб и брови, спросил:

— И как это вас угораздило объединить лошадь леди Арабеллы и Шугара?!

— Шугара?!

— Ну да, племенного жеребца из конюшен Деннисона, — пояснил мужчина.

— А, так стало быть, его кличут «Шугар», «Сахарок», да? Недурная шуточка! Вообще-то, его следовало бы прозвать «Врагом Народа»! А та дама, значит, леди Арабелла? — И, повернувшись лицом к дому, она спросила:

— А как мне войти туда? Предполагалось, что я буду… помогать…

Мужчина внимательно оглядел Дуглесс с головы до пят, и она догадалась, что ее американского типа одежда и акцент произвели на него вдвойне отрицательное впечатление.

— Вон там, видите, да? Это — дверь на кухню, — ответил он. Поблагодарив его, Дуглесс направилась к дому, на ходу бормоча себе под нос:

— Ну, разумеется, «дверь на кухню»! А может, мне еще и перед кухаркой сделать книксен и спросить, не требуется ли им в услужение судомойка?! Ладно, доберусь я только до Николаса! С ним-то мы тотчас уладим кое-какие из этих небольших Проблем! Я ведь — вовсе не его конюший!

На ее стук дверь открыл какой-то мужчина и, когда она осведомилась о Николасе, впустил ее в кухню. Это было огромное помещение со всяческими новейшими приспособлениями для жарки-варки, но в центре ее располагался гигантских размеров стол, выглядевший так, как если б его поставили туда еще во времена прибытия в Англию Вильгельма Завоевателя. Все, кто были в этот момент на кухне, бросили свои дела и вытаращились на Дуглесс.

— Я просто пройду через кухню, — промямлила она. — Мой, гм… мой наниматель, он, видите ли, нуждается во мне… — лепетала она, робко улыбаясь. Все идет так скверно, что я просто убить его готова! — думала при этом она, а потом переключилась на размышления о том, какую лекцию о равенстве полов — в соответствии с современными представлениями! — она закатит при встрече Николасу!