Рыцарь

— Вы… — Он поднял на меня взгляд. — Вы правду сказали, что его колдовство бессильно против вас?

Как малые дети… Небось, этот Фернандо на своём веку лишил жизни не одного человека. Счёт мог идти на десятки. Но то — в бою. А скажешь такому «Бу!» и упомянешь про колдовство, и он безропотно, опустив руки, пойдёт навстречу собственной смерти.

— Правду.

Он резко кивнул. Решился.

— Я с вами.

* * *

Мы ещё о многом говорили с ним — описывать наш разговор во всех подробностях нет нужды. Когда мы с Жанной выехали из замка Фернандо и отправились обратно на север, я поблагодарил ведьмочку за хорошую работу. Девушка быстро взглянула на меня и снова опустила глаза. Мне её взгляд не слишком понравился.

— А говорила: ничего не получится… — решил поддразнить я Жанну.

— Я думала, — тихо сказала она, — что он будет закрыт, как и… как и те люди…

— А он не был?

— Фернандо не был заколдован, господин Андрэ. Совсем.

— Чёрт! А почему же тогда…

— Это были страх и отчаяние. Только отчаяние и страх…

— Ну и…

— Вы дали ему надежду, мой господин. И страх ушёл сам собой. Я здесь ни при чём.

* * *

…Когда я во второй раз приехал в Сарагосу, Иосиф бар Ицхак встретил меня вместе с молодым человеком, который вполне мог оказаться его дальним родственником. Молодой человек по имени Рувим присутствовал и при нашем дальнейшем разговоре, выполняя роль молчаливого свидетеля. После передачи денег Иосиф наконец обратил на него моё внимание.

— Я хочу, чтобы Рувим поехал с вами, — промолвил он.

Я пожал плечами. Если эти люди хотят удостовериться, что их капиталовложения будут использованы именно на те цели, о которых мы договаривались, а не на какие-нибудь другие, то они имеют на это право. Мне было всё равно, будет за мной кто-нибудь наблюдать или нет. Я не собирался никого обманывать.

Но всё оказалось не совсем так, как я полагал.

— Рувим — замечательный архитектор и инженер, — сказал бар Ицхак. — Кроме того, Рувим весьма преуспел в изучении языков, особенно латыни и греческого. Он учился в Риме и Константинополе. Он прочитал много книг, описывающих военные машины римлян. Он будет вам полезен.

Я по-новому посмотрел на соплеменника Иосифа бар Ицхака. Судя по его ответному взгляду, поручение, данное бар Ицхаком, юношу не радовало совершенно. Но ему, похоже, не оставили выбора.

* * *

…По моему приказу Хайме Толстяк и его ребята потихоньку начали перебазироваться в земли барона Фернандо де Грасиане. Барон также вовсю вооружался. У кого-то из его соседей прибавится седых волос…

По возможности всё это время я старался в землях графа Альфаро и близ них не светиться. На юг я отправился с последней партией наёмников, солдатами Санчо из Вильябы. Октябрь подходил к концу. Кроны деревьев горели, как золото, и золотом же были усеяны лесные дороги, по которым продвигался отряд. Говорят, нормальные люди в это время уже не воюют.

Ерунда.

Благородные люди воюют тогда, когда оскорблена их честь. А наёмники воюют тогда, когда им заплатят.

Диего Тольпенсьеро наконец осознал всю серьёзность моей затеи. Хотя он и не верил в её успешное осуществление, в стороне оставаться Диего уже не мог. Позволить, чтобы вызволением его родственницы занимался посторонний человек, а самому сидеть тихо и не высовываться, значило навеки запятнать свою репутацию клеймом труса. Скрипя зубами, Диего дал мне людей. Всего полторы дюжины. Но больше у него не было.

Возглавлял их, само собой, Эгвеньо. Уж с ним-то, несмотря на его дикий нрав, общий язык найти было куда проще, чем с его расчётливым папашей. Мы даже подружились. Это было нетрудно. Но в отмороженности Эгвеньо немногим уступал Ги де Эльбену.

Если я когда-нибудь вернусь в своё родное время, то спокойно смогу выступать дрессировщиком в цирке.

Глава девятая

…Человек по имени Мигель негромко стучит в дверь. Он долго ждёт ответа. Не дождавшись, стучит ещё раз. Он очень надеется на то, что сон его господина уже подошёл к концу.

Но нет. Кажется, нет.

Мигель осторожно открывает дверь и входит в комнату. Как в логово льва.

И всё же, несмотря на страх, Мигель искренне любит своего господина и предан ему всем сердцем.

Внутри комнаты всё так же, как было, когда он заходил сюда последний раз. Мигель уже успел привыкнуть к отсутствию Раура, бешеной твари, готовой вцепиться в любого, кто смел чересчур приблизиться к хозяину замка. Теперь Раура нет. Но Альфаро это не беспокоит. Так, как не беспокоит и бегство франка. Ну… почти не беспокоит.

Мигель останавливается в двух шагах от кресла и склоняется в поклоне. Он знает, что сейчас это выражение покорности не имеет никакого смысла, но ничего не может с собой поделать. Сидящий в кресле человек его не видит. Его глаза полузакрыты, а разум и дух бродят где-то далеко… очень далеко.

— Дон… дон Альфаро! — сглотнув, зовёт Мигель.

Никакого ответа. Мигель снова открывает рот, но закрывает его, не произнеся ни звука. Управляющий не решается прикоснуться к господину или окликнуть его погромче. У управляющего есть все основания для страха.