Рыцарь

Моряки, люди суеверные, относились к нему с подозрением. Он носил метку Тьмы. Другими словами, он был проклят и не мог не привлечь беду, вот почему на него смотрели с опаской. Лорн замечал враждебные и тревожные взгляды, которые устремлялись на него, как только он выходил из каюты. Кроме того, солнечные лучи мучительно ослепляли его, и глаза все никак не могли привыкнуть к дневному свету. Поэтому он стал выходить на мостик только с наступлением темноты, когда на небе появлялись звезды Большой туманности. В дневное время он размышлял, читал и отдыхал.

— По-моему, ты идешь на поправку, — заметил Алан, вставая.

В самом деле, Лорн выглядел лучше. Конечно, его лицо оставалось бледным и изможденным. Но силы постепенно возвращались к нему. Его разноцветные глаза сверкали новым блеском. Он коротко подровнял бороду, а черные волосы, ниспадавшие ему на плечи, были аккуратно подстрижены.

Алан подошел к столику, на котором стоял кувшинчик с вином, и налил стакан.

— Выпьешь? — предложил он.

— Нет, спасибо.

Принц залпом осушил свой стакан, после чего спросил:

— Ты уже думал о том, что будешь делать?

— В каком смысле?

— Теперь ты свободен. Чем ты собираешься заняться?

Лорн опустил печальный взгляд на свою левую руку и на кожаный ремешок, который скрывал печать из красноватого камня, врезанную в его плоть.

«Свободен», — мысленно повторил он.

Так ли это было? Сможет ли он когда-нибудь стать свободным с этой позорной меткой на руке? Она появлялась после того, как человек подвергался воздействию Тьмы. Впрочем, не все, кто попадал под влияние Тьмы, получали метку. По неизвестным причинам она не ставила свою печать на всех подряд. Может быть, она предпочитала наиболее сильных, наиболее жестоких, наиболее готовых служить ей? В любом случае это была страшная привилегия. Конечно, те, кого она принимала, оставались в живых. Она избавляла их от наихудшего из своих тлетворных воздействий, и они, казалось, избегали того физического и умственного упадка, который поражал других. Но рано или поздно за это им приходилось заплатить свою цену. Ибо если Тьма не убивала тех, кого принимала как своих, она навлекала на них несчастья, и судьба рано или поздно приходила к ним свести счеты.

В определенном смысле именно своей метке Лорн был обязан тем, что еще жив. Она олицетворяла выбор Тьмы. Без метки он был бы уже мертвым. Или безумцем с изуродованным, обезображенным телом. Можно ли радоваться этому? Ведь от Тьмы нельзя убежать. От нее нельзя освободиться. Никогда.

— Если ты скажешь, что не хочешь больше иметь ничего общего с Верховным королевством, я пойму, — вновь заговорил принц. — Но знай, как только ты почувствуешь, что готов вернуться, я буду счастлив видеть тебя рядом с собой.

Еще не решив, примет ли он это предложение, Лорн понял, что оно означает: торжественную реабилитацию.

— Спасибо, — проговорил он.

— Не благодари меня. Это не покровительство. Мне действительно будет нужна твоя помощь.

Лорн нахмурил брови и встал.

— В связи с чем?

Поколебавшись, принц ответил:

— Плохи дела в Верховном королевстве, Лорн. Власть моей матери с каждым днем становится все более иллюзорной, а мой отец… — Голос изменил ему.

Лорн ждал.

Тот человек, каким он был раньше, непременно подбодрил бы принца дружескими словами, сочувственно похлопал бы его по плечу. Но теперь он не ощущал в себе способности к состраданию. Возможно, со временем она вернется.

Алан налил себе второй стакан вина и одним глотком осушил его наполовину.

— Мой отец больше не правит, Лорн. И он ужасно болен.

— Все так серьезно?

— Да. Он… Если бы ты его увидел, то не узнал бы. Он скорее мертв, чем жив. Худой и бледный. Изможденный. Просто живой труп. Сухой. Желтый, как пергамент. Страшно смотреть. А голос… а глаза! Они…

Не в силах продолжать, Алан замолчал. Он допил вино из стакана и замер, отрешенно глядя перед собой.

— Я… Я знаю, что у тебя есть все причины ненавидеть его, Лорн. Но я тебя уверяю, если бы ты только видел, во что он превратился, ты пожалел бы его.

Лорн полагал иначе, но предпочел не говорить об этом вслух и спросил:

— Что с ним? Отчего он страдает?

— Неизвестно. Врачи, маги, священники — все оказались бессильны. Стали поговаривать о Великом недуге. — Принц встрепенулся. — Великий недуг! Но почему? Ты можешь мне объяснить, почему мой отец страдает от Великого недуга? За какое преступление?

Лорн не ответил.

Согласно легенде, Великий недуг поражал провинившихся королей. Он не проходил, пока вина не была искуплена или прощена, и мог причинить вред королевству в целом. Лишения, войны, эпидемии. Поистине великий, беспощадный недуг.

Алан взял себя в руки.

— После смерти моего отца, а может быть, и раньше, Верховное королевство скатится в войну. Тогда мне придется возглавить войска, чтобы защитить трон, и я хотел бы рассчитывать на тебя. Но, как я уже сказал, я пойму, если ты откажешься. Впрочем, я не прошу тебя дать ответ сейчас. Просто подумай над этим.

— Я обещаю тебе, что подумаю. Но пока…

— Понимаю. Тебе нужно время.

Они улыбнулись друг другу.