Рыцарь

Весть о прибытии этих посетителей принес тайный гонец. Всадники явились ночью. Стоя у окна, граф Теожен Аргор смотрел, как они въезжают во двор его замка. Это была твердыня, построенная на склоне горы и частично выдолбленная из гранита, строгое и одинокое жилище, куда удалился граф, когда его исключили из Совета Верховного короля. Он любил это место, без сомнения, потому, что оно напоминало ему самого себя: суровое и холодное, но надежное и не терпящее фальши.

И принадлежащее другой эпохе.

Всадники были одеты в широкие темные плащи, которые покрывали крупы их скакунов. Большинство людей имели при себе шпаги; всего прибыло десять человек, однако лишь двое из них спешились и проследовали во внутренний двор за слугами, которые вышли им навстречу с факелами в руках.

Теожен Аргор все так же стоял у окна, блуждая взглядом по неровным темным силуэтам гор. Он знал, зачем прибыли эти всадники. Он догадывался, что собирается предложить ему Данкэн Фельн, но пока сомневался в своем ответе. Теожен понимал, на что будет напирать Данкэн: дела в Верховном королевстве идут плохо, страна стоит на краю глубокой пропасти, а виноват в том король, который больше не правит, и властолюбивая королева, которую все ненавидят.

В дверь постучали.

Войдя в комнату, герцог Фельн тотчас бросил свой плащ на одно из кресел, стоявших перед камином, и холодно поприветствовал Теожена:

— Добрый вечер, граф.

— Добрый вечер.

Они не виделись с тех пор, как граф Аргор вернулся к себе в горы. Он по-прежнему был крепким и энергичным, несмотря на свои пятьдесят семь лет. Высокий и крупный, он располнел, но, казалось, и по сей день мог одним ударом своей булавы разнести череп врага вместе со шлемом (это был его излюбленный прием на поле битвы). Что касается Данкэна, то он хорошо владел шпагой и в свое время отличился мужеством в бою, о чем напоминал шрам, пересекавший его скулу. Тем не менее в политике он достиг больших успехов, нежели в ратном деле. Он был на десять лет моложе Теожена, носил аккуратно подстриженную бороду и имел решительный взгляд.

— Со мной прибыла моя дочь, — сообщил он. — Если вы позволите, я хотел бы, чтобы она присутствовала при нашей беседе.

Граф повернулся к Эйлинн Фельн, виконтессе Беордена, которая как раз входила в комнату.

— Одно ваше слово, и я сразу же исчезну, граф, — сказала она, делая реверанс, которого не требовал этикет.

— Нет, — ответил Теожен. — Ваш отец пожелал, чтобы вы остались…

Скромно улыбнувшись, молодая женщина выпрямилась и, развязав тесемку на своем плаще, позволила слуге снять его. Она отличалась изящной красотой: белая кожа оттенка лилии, нежное лицо и ярко-красный рот. Но наиболее притягательными были ее глаза, умные и лукавые.

— Спасибо, граф.

Ее костюм для верховой езды был черного и красного цветов, потому что она все еще носила траур по покойному мужу, очень старому и очень богатому вельможе, чье состояние перетекло в сундуки Фельнов.

Теожен пригласил герцога и его дочь сесть около очага, где потрескивал огонь, распространявший вокруг себя тепло и свет. Затем хозяин подождал, пока уйдет слуга, подавший гостям вино со льдом, традиционный напиток аргорийских гор, и сказал:

— Я вас слушаю, герцог.

— Вы уже знаете о цели моего приезда, не так ли?

— Вы хотите, чтобы я присоединился к вашему заговору.

Эйлинн усмехнулась про себя. Теожен, как всегда, рубит сплеча: этот человек принадлежал к другой эпохе и другому миру, нежели ее отец. Но Эйлинн знала также, что нередко он пользовался прямолинейностью как маской, с помощью которой скрывал свои истинные мотивы и выводил собеседников из равновесия. Герцог тоже знал это. Нисколько не возмутившись, он спокойно уточнил:

— Я хотел бы, чтобы вы присоединились к силам, которые вернут Верховному королевству его былое величие.

Граф улыбнулся. Он отпил глоток вина, не сводя глаз с Данкэна. Тот продолжил:

— Когда вас исключили из Совета, дела в Верховном королевстве уже шли плохо, и за это время все стало только хуже. В деревнях назревает мятеж. Урожай вырос скудный, а налоги так и остались непосильными. Тем не менее казна пуста, и скоро уже будет неоткуда взять денег на первичные нужды королевства. И как вы думаете, что произойдет, когда Верховное королевство не сможет даже защищать свои границы?

Теожен нахмурил брови:

— О чем это вы?

— Вот уже два месяца, как северные и восточные гарнизоны недополучают половину своего жалованья, — объяснил герцог Фельн.

— Я сомневаюсь, что Вестфальд нападет на нас.

— Ваше право. А Иргаэрд?

— Иргаэрд?

— Верховное королевство готовится передать ему Ангборн.

Услышав эти слова, Теожен сжал кулаки. Данкэн заметил это, но не подал виду.

Он добавил:

— Впрочем, продать — вот более точное слово.