Рыцарь без меча

Эдвин устроился разнорабочим и теперь вместе с Хартом то плотничал, то подрабатывал грузчиком, то помогал на стройках. Работал он с раннего утра до заката. Через две недели такой жизни он, как обычно, вечером вернулся домой, уставший, грязный. Вымылся, переоделся в чистую рубашку и сел за стол, где уже стоял горячий ужин. Диаманта некоторое время смотрела на него, потом спросила:

— Ты не будешь возражать, если я тоже пойду работать?

Эдвин погрустнел.

— Но зачем? Я всё рассчитал. При нынешних расходах нам хватит моего жалованья. Или тебе захотелось купить что-то дорогое?

— Да. Хочу выкупить у Рэграса Серый Мир и отпустить оттуда всех рабов. Ты не против?

— Я только за!

— Поэтому я решила давать уроки. Ученики будут приходить сюда.

— Но…

— И по дому всё успею.

Теперь к ним каждый вечер приходили люди с вопросами, с просьбами вылечить кого-то или просто рассказать о Мире Неба. Эдвин никому не отказывал, и вскоре о нём узнали и заговорили. Особенно после того, как после встречи с ним выздоровели несколько тяжелобольных, а сын одного богатого купца, слывший распутным и ленивым, бросил пить и начал работать.

К тому же, Эдвин решил переписывать книгу, как Адриан, и ради этого нередко засиживался ночами.

Однажды тёплым апрельским вечером в дверь постучали. Диаманта пошла открывать, думая, что это опять кто-то пришёл к Эдвину за помощью, но это был Мариен.

— Как вы тут поживаете?

— Я теперь работаю, взяла двух учениц, — похвасталась Диаманта.

— Молодец, я уж и сам думал тебе предложить! Главное, так ты не забудешь то, что учила в университете! Если, конечно, хоть что-нибудь учила.

Диаманта ущипнула брата, и он сменил тему.

— Представляешь, Эдвин, в замок недавно приехал один учёный и принялся нам о тебе рассказывать! Говорил, что ты настоящий волшебник, вылечил его жену.

— А, это Тайлис, — кивнул Эдвин.

— Точно, он. Неужели ты знаешь всех поимённо?!

— Такое невозможно забыть… Что в замке нового?

Мариен вздохнул.

— Приезжал мой друг, родственник судьи. Рассказал новости о Лионеле.

— Что с ним? Где он?

— Невесёлая история. Не хотел с этого начинать, ну да ладно… В общем, как вы знаете, его арестовали, конфисковали книгу, все работы, все бумаги. На допросах начали выяснять, верит ли он в Мир Неба, или это для него просто интересная легенда. Он сказал, что Мир Неба существует. Ему дали понять, что если он полностью не отречётся от этих взглядов и от написанного, то свободы ему не видать.

— А он что? — спросила Диаманта.

— Он отказывался, пока на него не надавили.

— Что значит «надавили»?

— Судейские умеют давить, — нахмурился Мариен. — С ними же невозможно разговаривать, особенно такому воспитанному человеку, как Лионель. В конце концов он подписал отречение. Но публично отречься от Мира Неба наотрез отказался. Поэтому его не освободили, но тюрьму заменили ссылкой и уже увезли его куда-то. Не знаю, куда. Знаю только, что очень далеко.

— Так жестоко… Он ведь уже в годах… — покачал головой Эдвин. — И за что?!

— Не «за что», а «для чего», — поправил Мариен. — Полагаю, для того, чтобы остальным неповадно было заниматься книгой.

— Интересно, а почему меня до сих пор не тронули? Я говорю о Мире Неба гораздо больше, чем говорил Лионель, и Рэграс это знает…

— Радуйся, что всё так! Хотя я, признаться, тоже этого не понимаю. Может, таким образом Рэграс долг отдаёт? Вряд ли… А может, выжидает…

В дверь постучали. Открыл Мариен. Перед ним стояла скромно одетая девушка. Она спросила с заметным волнением:

— Здравствуйте. Это вы Эдвин Эрдес?

— Нет. Проходите, он дома.

— Ничего, что я пришла? Я не помешаю? Без приглашения…

— Ничего. Пожалуйста, не волнуйтесь. Проходите. Осторожно, не споткнитесь, тут ступенька.

Увидев Эдвина, она со слезами выговорила:

— Помогите мне! Если вы не поможете, то никто не поможет!

Эдвин спросил:

— Что случилось?

Она достала белый платочек и вытерла глаза.

— Мне сказали, что вы никого не прогоняете, всем помогаете… Хотя бы советом, хоть чем нибудь! Даже если вы меня просто выслушаете, я буду вам благодарна…

Она посмотрела на Эдвина. Его добрый, внимательный взгляд её успокоил, и она продолжала: