Рыцарь без позывного 5 (СИ)

Зашкаливающий накал пафоса заставил невольно поежиться и виной тому вовсе не скучающая герцогиня или вычурная плитка на полу — половину всей претенциозности излучала высокая блондинка, изображающая статую возле трона. Важность моськи Аллерии могла поспорить только с количеством золота на ее парадных доспехах.

На небольшой площадке между троном и толпой, перед герцогиней склонился пожилой дядька, представляющий делегацию морщинистых старост, теснящихся за ограждением.

— Долгих лет вашему правлению! Счастлив лицезреть вас в благоденствии… — дядька на мгновение обернулся на подсказывающих делегатов. — И нижайше кланяюсь за аудиенцию! Ваша милость, прошу вас принять этот скромный…

— Светлость! — немедленно окрысилась Аллерия, заставляя и без того нервного просителя испуганно дернуться. — «Ваша светлость»! Перед тобой герцогиня Молочного Холма, а не баронесса, дубина!

Прокатившаяся по залу волна ядовитых смешков заставила герцогиню оторвать взгляд от птиц и вернуться на грешную землю, рассматривая крестьянского делегата, будто забавного жучка. К чести дядьки, он все же совладал с неловкостью и сумел продолжить. Переданный через гвардейцев простенький ларец вызвал у придворных и просителей еще больший восторг, а когда из ларца показалась украшенная кружка, по залу едва не разнеслись овации.

На брезгливый вопрос малявки, делегат бегло затараторил:

— Ваш покойный отец, наш справедливый лорд, изволял потчеваться из этого кубка, когда посещал наши края каждую посевную! В память и как знак уважения к вашему правлению, мы осмелились посеребрить кубок и…

— Я из этого верно подчевать не стану — она же деревянная! — мелкая капризно кинула кубок обратно в ларец, вызывая у Аллерии одобрительный кивок. — Хочешь чтобы я занозу посадила⁈

На эту «занозу», поди, пяток деревень серебро для ювелира по сусекам собирали…

Рыцарша быстро оборвала начавшиеся оправдания:

— Наивно полагать что ты проделал весь путь чтобы выразить почтение миледи… Говори, о чем просить явился⁈

От железа в голосе в блондинки зал мигом затих, позабыв про смешки и приглушенные издевки в сторону «деревенского дурачка».

— Беда, ваша светлость, пастбища, ваша светлость! — горячо вспыхнул дядька, эмоционально разводя руки. — Снегопади всю зиму лютовали, паводки озимые утопили — земля голодная, без удобрений и половину урожая по листопаду не оберем!

— Так и что ты хочешь от своей миледи? — в разговор вмешался неприметный мужичок, сидящий за небольшим столиком в стороне от трона, отчего напоминал стенографиста на допросе. — Неужто явился просить, чтобы ее светлость за тебя землю удобрила?

Староста боязливо покосился на стоящих неподалеку от трона домашних рыцарей и поспешно замотал головой, объясняя, что явился из-за рогачей. Мол, он очень горд растущей мощью армии герцогини и для крестьян огромная честь привечать на своих пастбищах все множащихся защитников Молочного Холма, но коровки тоже хотят кушать.

— Лошади, ваша светлость, — подобно злой саранче они объедают пастбища, оставляя скотину чахнуть в голоде. Только в нашей долине уже две деревни потеряли поголовье из-за скотной хвори. Лучшие пастбища под коней определены, а добрую половину посевных по мудрому велению ее светлости отряжены под овес!

— Так и корми овсом! Или смеешь молить гвардию ради твоего навоза распустить⁈

— М’лорд, так не дело же! У скота рога обламываются, коли много овса давать! Ноги ломаются, телята мертвые родятся, кости что тростинки переламываются… В новом году от всего поголовья ни одной дойной не останется, коли все лето впроголодь, да без сена зазимуем!

— Да что ты голову морочишь⁈ Миледи в своем милосердии за каждое поле золото предложила! Монеты взяли⁈ Взяли! Так нечего теперь про пустые животы причитать!

— То верно, что мужичье дуреет когда в кошелях позвякивает. Себя-то мы прокормим, ваша правда, но скотину монетами не угостишь — что станет на следующий год? Почва вовсе истощится, коли без удобрений — тамошней весной и вовсе ничего не засеем!

— Конским навозом удобряй, дурья башка!

— М’лорд, так земля перегреется, только хуже станется! Гниль серая на урожае плодится, коли с воинского коня удобрять! Всем хлебородам ведомо, что конь рыцарский не только копытом смерть несет, но и сракой окаянной землю умерщвляет…

Хихиканье герцогини потонуло в гневе Аллерии:

— Довольно фарса!!! Молочный Холм сказал свое слово — аудиенция окончена!

Мужик попытался возразить, что пришел к малявке, а не к ее советнику, и что даже у регента в совете водились хлебороды, а не один лишь «клерк», но пара гвардейцев уже утянула его с площадки, вернув в толпу и пропустив следующего просителя.