Рыцарь чужой мечты

– Почему? Я так не думаю. Кто-то мог видеть отца с незнакомцем. Как тот входил в подъезд, выходил. Опять же мешки с мусором! Это не могло не привлечь внимания.

– А если это не незнакомец? Если это жилец вашего подъезда? Что тогда?

– Тогда еще проще. Арина Валерьяновна очень живо всегда реагировала на то, как, когда и для кого открывается наша дверь.

– Но она выставила вас!

– Оттает, – с уверенностью заявил Александр. – Пройдет время, и она оттает.

– Да, может быть. Если только это не она была в вашей квартире.

– Не она. Она бы не стала пить водку из граненых стаканов – раз. И она не достала бы их с той верхней полки – два. Это был кто-то чужой. Только вот кто и зачем?..

Глава 10

Светлана Мохова не знала, что ей делать: радоваться или биться головой о стену от чудовищной безнадежности и несправедливости содеянного. Она держала в руках бумажку, которую ей пару дней назад под большим секретом вручил ее давний поклонник, и не знала, что с ней делать. Бумажка была не простой, бумажка могла стать приговором, вопрос – для кого!

В ней, в этой бумажке, черным по белому…

Нет, неправильно. Бумага была глянцевой, розовой, с едва заметными голубоватыми разводами – наверняка вырвана из дорогого перекидного календаря. И написано на ней было простым карандашом. Так что сравнение «черным по белому» было не совсем уместным. Правильнее: графитом по голубовато-розовому.

Так вот в ней, в этой самой бумажке, Светлана прочла, что в крови ее ненаглядного Геночки был обнаружен яд. И еще там был выписан целый ряд химических элементов и даже формула выведена, из которой следовало, что яд этот, попадая в организм человека, вызывает резкую сердечную недостаточность, в результате которой наступает неминуемая смерть.

Выходило, что его отравили?! Ее любимого Геночку отравили?! Просто пришли, хладнокровно всыпали или влили – яд мог быть как в кристаллах, так и в жидкой субстанции – ему в кофе этой отравы, и спустя час или два Гена умер.

Почему не сразу? Да потому, что яд был таким хитрым, и еще все зависело от концентрации и от желания отравителя или отравительницы. Если последнему или последней хотелось продлить мучения жертвы, то достаточно было пары кристаллов или пары капель. Если нет, то…

Это она!!! Эта мразь, так долго мучившая его, не желающая отпускать и давать ему свободу, это она отравила его!!! Она или ее подруга! Они обе были в тот день у Гены в кабинете, наверняка им подавали кофе, надо бы спросить у секретарши…

О чем она думает, о чем!!! Кто станет с ней говорить?! Она ведь даже его кровь не сможет принести в отделение милиции в качестве вещественного доказательства, хотя и хранит ее в надежном месте. И как додумалась тогда и не испугалась в морге взять кровь на анализ? Хорошо, что в больнице работает, а то бы не знать ей правды.

Часть вот отдала Вене, попросила тайком сделать экспертизу. Он не отмахивался, согласился. А когда принес результаты, то лица просто на нем не было.

– Ты это, подруга, при всем моем к тебе… Я не желаю в этом участвовать, короче. Что там у тебя за криминальная любовь, знать не желаю. Пусть этим кому надо занимаются. Я в этом принимать участия не желаю, и точка! На меня не смей ссылаться, все!

– Венечка, но как же так! – Светлана уставилась на него тогда полными слез глазами, еще не осознавая всего ужаса, в который окуналась по собственной воле. – Это же преступление! Оно должно быть раскрыто, а виновные наказаны!

– Было вскрытие, Светик. Эксперты установили смерть от сердечного приступа. Чего тебе еще надо? Возмездия? Это, милая, без меня. Гену твоего отравили, это факт. Но вернуть его теперь ты не сможешь, чего тогда ерепенишься?

– А она… Она возьмет и еще кого-нибудь отравит, Веня! – Голос Светланы сорвался на крик.

Веня перепугался, что их услышат. Разговор происходил в больничном коридоре. Ухватил ее за локоть и поволок на лестницу черного хода. Там неучтиво прижал ее к перилам, беспардонно упираясь низом своего живота в ее живот, и зашипел:

– А откуда ты знаешь, что это она его отравила? Может, это война конкурентов! Может, он сам на себя руки наложил! Может… Да мало ли что может быть, черт побери! А себя, кстати, в роли подозреваемой ты не рассматривала?

– А при чем тут я?!

Спине было больно от того, с какой силой Веня прижимал ее к деревянным перилам. Животу было неприятно от вполне ощутимой пульсации, давящей на нее из его штанов.

– А зачем вы за три дня до его смерти ходили к нотариусу, Светик? Я вас случайно заметил, проезжал по переулку Зайцева мимо нотариальной конторы да и заметил. Что вы там делали, малышка? Жизнь его страховали или наследство оформляли в твою пользу?

– Отвали, Веня. – Светлана сдалась, перестав вырываться. – Все не так…

– А как? Расскажи, если есть время. Могу вечерком заглянуть на огонек. Так что расскажешь старому ухажеру, Светик?

– Ладно, черт с тобой. Буду молчать! Ни слова не скажу о тебе, только оставь меня в покое.