Рыцарь чужой мечты

– А зачем она это хотела сделать? – Авторучке и блокноту Виктора Ивановича все же нашлось применение. Он принялся бегло записывать и тут же делать пометки на полях, чтобы не забыть, о чем попросить своих коллег, занимающихся делом Моховой. – Чтобы доказать, что это вы виноваты в смерти их сына?

– Ну да, конечно. О господи!!! – Светлана даже за край стола ухватилась, чтобы не упасть. – А что, если?.. Что, если и сына она, того… Отравила! Что, если это она?!

– Зачем?

У него дико заныл затылок. Все эти шекспировские страсти с ядами и отравлениями его жутко раздражали. Давно уже не случалось в его практике ничего подобного. А тут труп на трупе и все через отравление.

– Зачем ей убивать своего ребенка? Вы в своем уме, раз такое предположили?

– А она в своем была, когда обвиняла меня в его смерти! – огрызнулась Мохова, продолжая развивать свою мысль. – Она же была безумна, эта Наталья! Ее бросало из крайности в крайность. Она то любила, то ненавидела! Могла и сына сделать орудием мести. Она же знала, как Гена был привязан к нему.

– Тогда зачем ей смерть ребенка? Если Геннадий так любил сына, он бы никогда не ушел от него. Здесь я не могу не согласиться с Натальей, Светлана Ивановна, именно у вас был мотив. Только у вас одной!

– Мотив для чего?

– Мотив для того, чтобы разрушить их семью, воспользоваться ситуацией. – Он не выдержал и воскликнул: – Ужас просто какой-то! О чем мы тут с вами рассуждаем, не пойму! Кто и с какой целью убил ребенка! Крохотного совсем! Нет, что бы вы там ни думали, но мать никогда не решится на подобный шаг. Бросить может. Оставить одного ночью на улице – запросто. Но вот чтобы влить ему своей рукой яд в кашу или сок… В это я верить не хочу!

– Тогда достаньте из могилы еще один труп и убедитесь в этом, – устало посоветовала Мохова, начав подниматься. – Я хочу в камеру. Извините, Виктор Иванович.

– Светлана Ивановна, вы и в самом деле желаете, чтобы были проведены обе экспертизы?

Он очень внимательно смотрел на нее, чтобы ничего, не дай бог, не пропустить. Если она испугается, она непременно выдаст себя. Нервы у дамочки были ни к черту. А после нескольких страшных дней и ночей на тюремной койке и вовсе расшатались. Не сможет она себя контролировать, если что…

– Конечно, должна же быть правда наконец установлена! А почему вы спросили?

– Потому что если будет установлено, что мальчик умер тоже не своей смертью, то… – он вздохнул, не находя в ее лице подтверждения своим подозрениям. Нормально смотрела на него, без испуга. – То снова на вас падет подозрение. Еще одно, понимаете?!

– Почему на меня, Виктор Иванович? – удивилась Светлана и тут же сразила его простотой своего вывода: – Мальчик уже поступил к нам в очень тяжелом состоянии. При нем неотлучно находились несколько человек из медицинского персонала. Я не смогла бы совершить ничего страшного, как бы Наталья ни пыталась убедить в этом своих друзей. Кстати…

Она остановилась возле двери камеры для допросов.

– Кстати, вы бы поговорили с подругой Натальи. Очень интересная женщина. Они давно дружили, может, ей что-то известно. Со мной она откровенничать не стала. Но вы-то совсем другое дело, Виктор Иванович. Может, с вами она разговорится?

Ага, думал Виктор Иванович, выходя на улицу, разговорится, как же. Уж какой Гришин Михаил Семенович мастак колоть крепкие орешки, и то сдулся, пообщавшись с этой самой подругой пару раз.

Ничего она не знает. Ничего не замечала между супругами. Новость о том, что Генка ушел к другой женщине и живет у той уже какое-то время, буквально сломила ее. Да, она была у него накануне смерти в его рабочем кабинете, но пробыла совсем недолго. Поговорили о проблемах их семейной жизни. Поговорили и расстались вполне мирно. Потом он умер. Она никакого отношения не имеет к его смерти, это совершенно точно.

С Натальей после его смерти отношения не сложились. Та не захотела больше видеть свою подругу. С Моховой у нее вообще не могло быть никаких отношений. А тот единственный раз, когда они общались, проинициировала сама Светлана Ивановна.

Все! На этом все!

Гришин очень хотел найти изъян в ее безукоризненных показаниях. Он и соседей опрашивал. И к секретарше прилипал. Все чисто! Все всё подтвердили.

Соседи – что Ирина была очень вежливой и очень верной подругой. Старалась поддерживать Наталью после смерти мужа, таская из магазина полные пакеты продуктов.

Секретарша – что в момент визита Ирины в кабинет ее начальника она никаких напитков не подавала. А пил ли или нет ее босс из графина, что стоял у него на столе, она не знает. Он всегда самостоятельно обновлял в нем воду, благо кран с холодной и горячей водой имелся у него в пристройке к кабинету.

Не пил вроде. Графин был заполнен по самую крышку при осмотре кабинета. Хотя его ведь могли наполнить и его гости тоже.

Ох, и поганое это дело – разгребать дерьмо подобных любовных треугольников! Виктор Иванович ненавидел подобные дела. Ему куда проще было с грабителями, хулиганами и мошенниками. Там все было много банальнее и понятнее. Людьми двигала жадность.

А тут, блин…