Рыцарь для дамы с ребенком

Они обсудили много животрепещущих тем: феминизм, последние театральные премьеры, недостатки современной школы и так далее. Выяснилось, что у них много общего: она тоже предпочитает всем театрам Маяковку или антрепризу, когда идешь конкретно на актеров; Лана тоже считает, что как жанр российский мюзикл еще не достиг своей зрелости и завершенности. Она любит старую Москву и все проекты перестройки центра принимает близко к сердцу. Честно, Марк девушку понял и поддержал. Когда он увидел проект переделки Патриарших прудов… Там еще присутствовал некий примус. Сначала он думал — это дурная шутка. Ну не могут нормальные люди обсуждать серьезно подобный ужас. Однако потребовалась масса усилий, чтобы страшный сон не воплотился в реальность. Короче, они нашли о чем поболтать. Лана оказалась чудесной собеседницей: остроумной, иногда чуть злой на язык, но поскольку взгляды и вкусы их удивительно совпадали, то стрелы ее сарказма восхищали Марка.

О личной жизни она особо не распространялась и на ребенке тоже не концентрировалась, но он все же, думается, уловил невысказанное: Лана из тех мамаш, которые любят свое чадо болезненно. Здравый смысл заставлял ее скрывать это за непринужденным тоном и несколько показной строгостью, но, думается, доктор не ошибся. Она ни разу не забыла о девочке. Совершенно инстинктивно голова матери поворачивалась так, чтобы если и не видеть дочку хоть краем глаза, то непременно слышать голос. Да, должно быть, работа, которая не всегда позволяет ей быть с дочерью в сложные моменты, заставляет переживать серьезное нервное напряжение. Марк вдруг представил себе, как Настя болеет и ее мама укладывает девочку к себе в кровать или сидит всю ночь в кресле в детской и прислушивается к дыханию своего сокровища, стараясь по частоте вздохов понять, не поднялась ли температура. А утром ей надо бежать в офис, и тогда она встречает няньку или соседку, кто там присматривает за девочкой, сто раз повторяет ей, где лекарства и чем кормить, а сама весь день нервничает и заставляет себя не звонить домой каждые два часа. Думается, ей часто приходится сдерживать себя — она наверняка понимает, как ребенка гнетет безумная любовь матери. Вот Маша всегда жаловалась Марку на своих родителей, которые просто продохнуть ей не давали, окружая всяческой заботой. Привело это к тому, что девушка, уже учась в институте, не умела включить плиту, чтобы разогреть себе еду, а что такое ДЭЗ и где платят за квартиру, не знает, кажется, до сих пор.

Марк задумался, хватит ли у Ланы здравого смысла отпустить девочку, когда та вырастет. Потом удивился своим дурацким мыслям: куда это его занесло? А объект-то — вот он, стоит перед столиком, разметав по плечам пепельные локоны, и как бы невзначай норовит отхлебнуть из маминого бокала с легким итальянским вином.

Когда ей указали, что рановато будет, противная девчонка сделала большие глаза и сказала:

— Я думала, это «спрайт».

Ха, так все и поверили. Потом взрослые поторговались с дитем из-за мороженого — Настя непременно хотела заказать по шарику все перечисленные в меню сорта. Пришлось авторитетным докторским голосом напомнить, сколь ужасные последствия ее ожидают — потолстеет, никто любить не будет. А из ближайших перспектив — ангина и сидение дома в выходные, которые послушные и нежадные дети проводят в разных интересных местах, например в зоопарке.

— Хорошо, я буду шоколадное и… и вишневое. И полить вареньем, а сверху посыпать таким беленьким.

Марка передернуло, а Лана спокойно сказала:

— Хорошо.

— Я пойду пока, а когда мороженое принесут, вернусь. — И Настя, уже сделав два шага, вдруг вернулась к столу. — А после зоопарка, когда мы пойдем в «Макдоналдс», можно будет мороженое?

Обращалась она конкретно к доктору. То есть в зоопарк-то, похоже, всех ведет Марк.

— Настя! — взвилась возмущенная мамаша.

Ответом ей был совершенно ангельский взгляд, губы сердечком.

— Что?

— Э-э… — промямлил наш стоматолог. — Посмотрим.

Удовлетворенный ребенок цапнул со стола подоспевшую вазочку с мороженым и отправился глазеть на рыбок, а взрослые уставились друг на друга в неловком молчании. Через несколько секунд напряженная пауза сменилась нервным хихиканьем, а потом вполне освежающим дружеским ржанием. Отсмеявшись, она притянула к себе вазочку с мороженым и сказала:

— Рассказывайте, доктор. Вы весь вечер были просто молодцом и заслужили возможность излить душу. Так что давайте послушаем, что стряслось.

«Ага, я знал, что так и будет. Ну… не то чтобы знал, но наделся», — мысленно похвалил себя Марк и начал рассказывать. Она слушала внимательно, не перебивая. История Лане не понравилась.

— Свинство какое, — сказала она. — И чем я могу помочь?

Марк сказал, что юрист, у которого он консультировался, уверен — легально, то есть с помощью действующего законодательства, сделать ничего нельзя. Вот доктор и подумал: может, фирма Ланы сможет как-то поспособствовать возвращению денег. За часть суммы, разумеется. Она молчала довольно долго. Потом сказала: