Рыцарь духа

Он шагнул к сыну, продолжая смотреть на него, облокотился руками о палку, перегнулся телом и вдруг из раскрывшегося рта его вырвалось:

— Ха-ха-ха-ха!

— Что с вами, папаша?

— Плут ты и пройдоха, вот что, понял я хорошо, к чему ты все это подводишь: запугать хочешь меня, в могилу свести, чтобы деньги мои расшвырять в Париже кокоткам. Знаю, миллиончики — чародеи. И ангела они могут сделать лукавым, как дьявол.

Он шагнул еще вперед и, снова опираясь на палку, грозно опустил над глазами исчерна-белые брови и крикнул:

— Повинись и признавайся!

В высказанном им предположении была его последняя надежда; но, к полному разочарованию его, он увидел, что Леонид величественно поднял руку кверху, по губам его пробежала судорога презрения, глаза загорелись и, когда он заговорил, то казалось, что какие-то громы гнева и сокрушения загремели над головой фабриканта.

— Да рассеет великий мировой разум темноту духа вашего. Ваши миллионы — тот огонь, который всегда опалял крылья бессмертной вашей души, и потому вы, как червь, ползаете в пыли на грудах вашего золота. Соберите все богатства земли и образуйте из них гору до облаков: я ее подожгу и с восторгом буду смотреть, как горит этот соблазнитель людей — сатана мира.

Воцарилось молчание.

Старый управляющий, беззвучно подойдя к своему патрону, который продолжал стоять, опираясь на свою палку, шепнул ему с тонкой иезуитской улыбкой:

— Вот как, ваши денежки — сатана.

— Прах побери! — вскричал фабрикант, содрогаясь всем телом. — И не понять, блаженный он, чудак или кто такой.

И, глядя на сына, он грубо заговорил:

— Кто поверит, что мертвецы блуждают в воздухе? Да если бы поднялся из могилы хоть один покойник, то мы, дельцы и фабриканты, как ужаснулись бы мы все! Зная это, кто такой себе враг, чтобы ковать богатство на спинах тысячи людей? Я думаю, что все машины по всей земле остановились бы и мы, хозяева, протянули бы деньги оборванцам.

— Говорю вам — смерти не существует, — с выражением несокрушимой уверенности громко проговорил Леонид. — Мертвые, а их миллионы, носятся над землей в светящемся астральном вихре, подымаются к звездам, прорезывают своим эфирным телом горы и проникают до центра земли.

— Пфа!

Издав этот странный звук, фабрикант с видом отчаяния бросился в кресло.

— Успокойся, ты на себя не похож, — шепнула ему Анна Богдановна, и только что она отошла, как Петр Артамонович, подойдя к старику, тихо проговорил:

— Вот и заговорила из могилки сестрица ваша Клара.

Колодников дико посмотрел на него.

— Однако, я изумлена, — сказала Глафира.

Илья Петрович вместо ответа направился к Леониду и с ядовитой усмешкой, образовавшей змейки по углам его рта, насмешливо сказал:

— Интересно бы знать, откуда это у вас такие сведения о загробном мире? Можно подумать, что вы только что возвратились с тех стран.

Некоторое время Леонид пристально смотрел на него.

— Но ведь и вы не так давно возвратились с того мира. Только все перезабыли.

— Как это? — изумленно воскликнул Илья Петрович.

— Да ведь вы были же где-нибудь прежде, чем появиться в этом теле, на этой земле.

Лицо Ильи Петровича вытянулось.

— Полагаю, что нигде не был.

— Неужели полагаете? Значит, вы думаете, что люди великие чудотворцы и волшебники: целуются и образуются живые существа? Это волшебная сказка Шехерезады, суеверие людей науки, которое всегда будет отвергать вечный человеческий разум.

— Черт побери! — вскричала Зоя, в свою очередь подходя к ним. — Это хотя и безумие, но пахнет истиной. Скажи, пожалуйста, откуда ты все это знаешь?

Леонид нервно содрогнулся и с неожиданной силой проговорил:

— Дух видит и слышит, где хочет, опускается в бездны и подымается выше звезд.

— Ты — дух! — воскликнула Зоя и громко захохотала.

Он стоял, задумчиво глядя на смеющуюся Зою и, точно рассуждая с самим собой, проговорил:

— Ученые все хотят понять своим меленьким умом, но, находясь в клетке, ничего нельзя видеть.

— Да разве они сидят в клетке? — воскликнула Зоя и все захохотали.

Он посмотрел на лица окружающих его, и вдруг в его собственном что-то дрогнуло и на нем забегало множество морщинок, отражающих смех и юмор, поднявшиеся в его душе, и когда он заговорил, то трудно было понять, где кончается пафос и начиналась ирония.

— Да, этот костяной ящик — клетка, а душа — птица, поющая в ней. Пока я был только здоровое тело, я ничего не видел, кроме материи, как и вы все ничего не видите и не слышите, потому что вы — смешение крови, жира, кишок и всяких нечистот, и чудная птица, в которой отзвуки рая и мелодия ангелов, сидит в своей тесной клетке, так что ей невозможно ни запеть, ни вспомнить о своих прошлых существованиях. Я разломал решетки темницы своей и свободный мой дух видит и слышит без глаз и без ушей.

— Удивительно! — воскликнула Глафира.

— А, господа! — раздался голос Капитона, и вслед за этим, махая руками, он выступил вперед и проговорил: — Эдиссон абсолютно глух, но слышит восхитительно — черепом, по мнению газет, но череп — кость, и потому допускаю, что в клетках сидят птички — слышат и поют.

Выслушав это, Леонид кивнул головой и торжественно объявил: