Рыцарь Грааля

Но что он должен теперь предпринять – броситься на поиски Бертрана, да только где его найдешь? Не станешь же обыскивать все окрестные гостиницы. Тем более что трубадур мог устроиться в доме у кого-нибудь из своих друзей или даже в замке. Дождаться ночи и выскочить навстречу небольшому отряду. Еще глупее – любой из лучников снимет его стрелой, при первом же неверном движении, да и сам Бертран может, не разобравшись, в чем дело, полоснуть мечом или отходить ночного незнакомца кнутом.

Пейре помнил о том, как уже перед этим пытался спасти честь благородного Рюделя и сам же пострадал от этого.

Вот и спасай этих рыцарей, пронеслось в голове Видаля.

Садилось солнце. Не встретив никаких препятствий, Пейре и Хьюго вошли в открытые, по случаю турнира, ворота замка и устремились к турнирному полю.

Конечно, был еще один, казалось, самый простой способ – дождаться праздника, устроенного по случаю победивших в турнирах рыцарей, и там рассказать мессену Бертрану обо всем. Но вот еще один философский вопрос – сколько проживет человек, узнавший тайну яростного и скорого на расправу трубадура Бертрана де Борна?

Оставалось одно – дать судьбе самой принять наиболее благоприятное для нее решение, чтобы затем подчиниться ее приговору.

О том, как Пейре Видаль был посвящен в рыцари

Когда Пейре и его новоиспеченный оруженосец подошли к трибунам, там как раз заканчивалась церемония награждения лучшего рыцаря. Коим оказался благородный правитель Каркассона зять Раймона Пятого Рожер-Тайлефер. Видаль попытался было растолкать не в меру увлеченных турниром лучников и протиснуться вперед, но его тут же одернули за рукав, и незнакомый воин предложил немедленно следовать за ним.

– Вас уже обыскались, господин Видаль, – строго выговорил он, – еще немного, и вы пропустили бы церемонию собственного посвящения. Но теперь, слава Богу, который не оставил вас, и вашим святым, что вернули вас в замок как раз к нужному сроку, все пройдет благополучно. Мессен Раймон велел ждать его и его благородных рыцарей в часовне, где вам надлежит молиться. Ах, если бы вы знали, что произошло здесь, Бертран де Борн был выбит из седла. Остался жив, но… Впрочем, я не должен ничего говорить. Молитесь здесь и ждите, – он открыл перед Пейре дверь часовни и, поклонившись, пропустил его внутрь.

В ответ Пейре сумел только кивнуть. Да, он мечтал о посвящении, днем и ночью видел во сне, как его плеча коснется меч и в воздухе прогремят слова рыцарской клятвы. Он думал об этом дни и ночи напролет, украшая все новыми и новыми подробностями священную церемонию и лелея те чувства, которые пробудятся в нем, подобно лучам света скрываемого до поры до времени солнца. Видаль заранее предчувствовал, как небывалое, неземное, светлое чувство снизойдет на него, подобно духу святому, и белый голубь найдет приют на его плече, он мечтал…

Получившая же реальное воплощение мечта оказалась неожиданно грубой и приземленной. Конечно, Пейре, как любому зеленому юнцу, хотелось триумфа, признания и всеобщего ликования. Но еще больше он мечтал о долгих днях поста и воздержания, о поучительных беседах про рыцарей прошлого, о мудрых учителях, которые будут обучать его ударам и уклонениям от них. Пейре мечтал прочувствовать каждую крупицу изменяющегося на его глазах мира, для того чтобы запомнить это навсегда и иметь возможность рассказывать потомкам.

Судьба же, смеясь, тащила бултыхающегося в ее быстрых сильных водах трубадура, не заботясь о его чувствах и мечтах. Только вчера он был сыном ремесленника, который – деревенщина деревенщиной – оказался в центре города со своим великим учителем. Все казалось необычно-праздничным, опасным и увлекательным; у него были деньги, белолобый конь, доспехи, а которых он надеялся добиться воинской славы и почестей. И вот тем же вечером его чуть не убили, затем он познакомился с принцем Рюделем и считал, что нашел своего сюзерена. Сегодня утром он вышел победителем на нескольких турнирах, был обвинен в предательстве, чуть-чуть не был казнен или изуродован подручными принца. Дважды потерял всякую надежду найти себе господина. Чуть было не вляпался, по-другому и не скажешь, в весьма дурно пахнущее дельце. И теперь должен был стать рыцарем, возможно, только для того, чтобы тут же быть убитым на поединке Бертраном де Борном, которого намеревался спасти.

Точно в забытьи, не видя и не слыша никого вокруг себя, Пейре вошел в распахнутую перед ним дверь часовни, где, пройдя несколько шагов, рухнул на колени перед белым распятьем. Молитвы перемешивались с вопросами, которых становилось все больше и больше.

«Как спасти Бертрана и Гийома? Как раскрыть им глаза на происки проклятого де Рассиньяка, не навлекая беды на свою голову?»