Рыцарь и ведьма

С облупившихся деревянных карнизов свисали тяжелые от пыли свертки штор. Через стёкла книжного шкафа, как сквозь толщу льда, можно было различить ряды выцветших корешков из ткани и кожи. София попробовала извлечь одну из книг, но, зажатая между другими томами, та начала рассыпаться, стоило девушке потянуть за переплет. Мебель, деревянные панели на стенах – все было рассохшимся, потускневшим, пропитанным пылью. А местами из щелей проклевывались бледные ростки – в этом была, видимо, заслуга сквозняка, некогда сыпанувшего сюда пригоршню семян. Одну из стен целиком занимал исполинский камин; его мраморный портал, в котором, нагнув головы, могли бы уместиться обе девушки, украшали затейливые арабески, перемежавшиеся с резными силуэтами зверей и людей. Узорчатые фигурки складывались над каминной полкой не то в сложный герб, не то в колдовскую сигиллу, не то просто в нагромождение символических сценок. Эти ветхие декорации венчала обесточенная люстра, похожая на обглоданный скелет пузатой рыбы.

В воздухе стоял блеклый, мумифицированный запах гербария. Девушки разбрелись по гостиной, заставляя паркетные доски брать скрипучие октавы и взвивая шагами мириады пылинок, видимых в золотистых лучах доносившегося снаружи света. София дважды чихнула.

Если дом и мог нечто рассказать своим гостьям, то он приберегал это где-то в глубине своих недр. В соседних помещениях царила та же стихия застывшего времени. Веер, когда-то небрежно оставленный на секретере. Котел на кухне со сдвинутой набок крышкой. Платья в шкафах. Казалось, эти предметы были почти готовы возобновить свою жизнь – стоило только кому-то прийти и разрушить заклятие вечного оцепенения… Но саван из пыли и паутины, лежавший на всем, да постанывание ветра в трубах говорили о том, что едва ли это кому-то под силу.

– А вот это уже интересно! – оживилась Саския, войдя в очередную комнату первого этажа.

На столе, поверхность которого была изъедена химикатами, расположилось разнообразное диковинное оборудование, наподобие аптекарского. Изогнутые штативы, весы, линзы и кристаллы в оправах, провода, протянутые от каких-то кожаных пузырей к устройствам для записи электрических колебаний. Некоторые из пузырей были вскрыты – о характере извлеченного оттуда содержимого можно было только догадываться.

– Похоже, тут у нее было рабочее место… – заглянула Саския в пару ящиков, постучала ногтем по мутной стеклянной сфере, взвесила в руке латунный пестик, имевший, судя по всему, отчасти символическую форму. Глядя на него, девушки подумали об одном и том же и обменялись понимающими усмешками. Что бы Дана ни толковала про независимость от мужчин, а и здесь все вертелось вокруг той же самой оси.

– Это все можно толкнуть на черном рынке. – Энергично стуча каблуками, Саския проследовала на середину лаборатории. – Я знаю одного коллекционера, который с ума сходит по всяким колдовским штучкам…

Но София не слушала. Так же, как и во время вчерашнего разговора, ею овладело предчувствие разочарования. На что она рассчитывала, забираясь в жилище ведьмы? Найти ее дневник с подробными описаниями любимых заклинаний? Или волшебную палочку, которая при одном прикосновении открыла бы Софии все тайны колдовства? Надо быть реалисткой. Пыльная лаборатория, заставленная непонятным хламом, – это, скорее всего, единственное во всем доме, что имеет касательство к магии. И если на что-то и следовало уповать в смысле подсказок и ориентиров, то как раз на такую находку. И вот она стоит, окруженная орудиями колдовского мира, и не только не чувствует, что стала его частью или хотя бы сделала шажок в нужную сторону, но и совершенно наоборот: ей ясно открылось, как далека она от понимания даже основ магического ремесла – гораздо дальше, чем смела надеяться.

Что-то похожее с ней было, когда София решила испробовать себя в верховой езде, полагая, что уж как-нибудь удержится в седле благодаря врожденной грации и чуткости к животным. Изучая потом рентгеновский снимок трещины в своем бедре, девушка сделала вывод, что переоценила и свою грацию (которая, кстати, покинула ее в ослепительный миг падения), и степень взаимности со стороны ее любимчика в стойле.

И вот она вновь опрокинута на землю. Тайно проникнуть к источнику ведьмовской мудрости не удалось. Дорога к нему открыта одна, и стражу на той дороге несет Соломон Лу – через него только и пройдешь. София вздохнула, с предубеждением разглядывая двусмысленный пестик, который нашла Саския.

– Кажется, тут мы все осмотрели… Проверим второй этаж?

Они вернулись в прихожую, откуда наверх вела широкая деревянная лестница, покрытая истлевшими остатками роскошного ковра. Несколько ступеней рискованно хрустнуло под ногами.