Рыцарь и ведьма

Что ж, задачи стажировки я выполнил с лихвой. Естественно, першандельеры предлагали мне место в их ордене после окончания Академии. Тогда я не сказал им ни да ни нет. Вернувшись домой, первое время не знал, что с собой делать. Чуть не завалил выпускные экзамены. Думал, что буду дико скучать по времени, проведенному с Кальедой, по морю, кальмарам во фритюре… но нет. Даже безысходность заводских гудков в зимних сумерках родного города больше меня не беспокоила. Было вообще все равно. Потом на выпускном вечере ко мне подошел магистр, сказал, что почтет за честь выпить с Молнией Архипелага. Пока одногруппники танцевали с девчонками, старик рассказал мне, как в свое время тоже изведал на своей шкуре «драконий кайф», – его накрыло прямо в пасти чудовища, когда зубы дракона уже рвали его плоть. Магистр заверил меня, что рыцарское братство – лучшая среда для того, чтобы оправиться от подобных травм. Братство так братство, решил я. На Першандель я не вернулся, потому что тамошняя репутация накладывала на меня слишком много обязательств. Воспользовался приглашением магистра – вступил в орден Мангуста и перебрался в столицу. Вот только… ничего путного из этого так и не вышло. Может быть, мое появление в Лаврелионе – это действительно нежданный шанс придать жизни хоть какой-то смысл?

Хага останавливается у двухэтажного каменного особняка. Окна первого этажа заставлены изнутри картоном. На втором – витражи вроде того, который я уничтожил утром. Из кирпичной трубы над черепичной кровлей вьется красноватый дымок.

– Сжигают твердые фракции философского камня, – поясняет Хага, перехватив мой взгляд. – Это безопасно. Забота о природе – один из главных наших принципов. Это и есть лаборатория. Прошу.

Я поднимаюсь на крыльцо, переступаю порог и вхожу в тесное фойе, нагретое и освещенное огнем в лепном камине. Над камином висит старинная гравюра, которая изображает человеческую фигуру, вписанную в круг. Круг, в свою очередь, поделен на доли, каждая из которых отмечена символом неизвестного алфавита и какой-нибудь вычурной картинкой вроде змея, пожирающего свой хвост. Человек голый, но все интимные места у него прикрыты изображениями планет, а по краям гравюры написаны названия четырех стихий, и все так разлиновано и соотнесено, что посвященный наблюдатель, наверное, увидел бы в данном плакате стройную сумму всех доступных знаний. Мне же, темному простецу, скорее пристало плюнуть да перекреститься – если уж не при виде гравюры, то точно при виде подвешенного под потолком чучела. Какая-то засушенная обезьяна, обращенная ко входу застывшим оскалом.

– Я в детстве его жутко боялась. – Хага выходит из-за моей спины и с вызовом смотрит на чучело. – Когда я возглавлю лабораторию, первым делом избавлюсь от этого страшилища. Нам налево.

Мы минуем выход на лестничную клетку, проходим в самую дальнюю из последовательно соединенных комнат. Я тщетно оглядываюсь в поисках машины Теркантура, но вокруг только закопченные реторты, перегонные кубы, дуговые лампы, какие-то катушки, мембраны и прочая алхимическая бутафория. Моя проводница подходит к телефонному аппарату, привинченному болтами к стене, и набирает номер, зажав трубку между ухом и плечом. Дождавшись ответа на том конце, Хага называет себя. Ни приветствий, ни предисловий. Что-то внимательно выслушивает, потом, бросив короткий взгляд на меня (словно с чем-то сверилась), говорит «да». Вешает трубку.

– Отойдите, – легонько подталкивает меня вглубь комнаты девушка и сама делает пару шагов следом.

Меж тем стеллаж с книгами в старинных переплетах, которые я принялся было разглядывать, едва заметно вздрагивает и начинает непредвиденное движение – правый бок шкафа отделяется от стены, проходит четверть круга там, где только что стояли мы, и останавливается, когда левый бок, закрепленный на невидимых петлях, упирается с глухим звуком в стену. Значит, мне не показалось, что я чувствовал исходящий от книг слабый сквозняк. За шкафом скрывался проход, ведущий вниз: передо мной начало винтовой лестницы в узком каменном колодце. Держась за металлические перила, спускаемся на глубину нескольких этажей. Слышно, как над нами шкаф вернулся в исходное положение, запечатав обратный путь.

Лестница заканчивается, и мы попадаем в просторный зал, то ли вырубленный в скальной породе, то ли занимающий естественную пещеру. Стены зала и отходящих от него коридоров забраны металлической сеткой, поверх которой проведены кабели и трубы различной толщины. Недостатка в освещении нет. С потолка свисают массивные фонари, а в тоннелях по всей длине, насколько хватает глаз, протянуты ламповые гирлянды. Если не считать автомата с газировкой, кругом неведомые механизмы: блестящие, гудящие и подрагивающие стрелками циферблатов. Я не успеваю толком оглядеться, а нам уже подают две каски, вроде тех, что носят строители.

– Правила безопасности. – Хага с серьезным видом надевает каску и дожидается, пока я сделаю то же самое.