Рыцарь из Дома Драконов

Артур замолчал, и тогда подал голос Гайвен. Наверно, подумал Айтверн, он заговорил просто потому, что был слишком хорошо воспитан, и не мог промолчать, не мог не попытаться ободрить… и Артур был благодарен ему за такую попытку.

— Послушай, не мне тебя судить, — признался Ретвальд, — куда мне судить, я ведь и сам блуждаю в потемках. Полагаю, тебе мой суд и не нужен… ты и сам себе судья, и куда более строгий, чем кто другой. Не берусь оценивать… прошу учесть тебя только одно. Твое решение… как будет лучше для самой Айны, с тобой или без тебя?

Артур долго смотрел в одну точку.

— И этого я тоже не знаю, — признался он. — Все, что мне осталось, это верить… В свою правоту. — Он наклонился вперед и крепко сжал Гайвену плечо. — Присмотри за ней, хорошо?

Глаза принца неожиданно сузились:

— Присмотреть? Это как вы себе представляете, герцог? В каком виде? Сначала вы грозитесь меня убить, а теперь просите присмотреть?

— Дурак! Я не о том говорю, — взбесился Артур, подметив, что смысл фразы "присмотри за ней" Гайвену отлично знаком. Не иначе, в любовных романах вычитал. — Когда я говорю "присмотри" — я имею в виду просто присмотреть, и ничего большего! Хотя, — Айтверн сник, — если она будет не прочь и в итоге тебя полюбит… Я с удовольствием благословлю ваш брак, — и, видя непонимающее лицо Гайвена, снова разозлился. — Ну чего я такого сказал, объясни мне, олух царя небесного! Да, я буду рад, если Айна тебя полюбит. Или не тебя, а кого-нибудь еще, неважно. Клином выбивают клином, сия народная мудрость никогда не устареет. Я очень хочу, чтоб ты стал тем клином, который выбьет из ее головы любовь ко мне. Сделаешь? Заберешь ее себе? Приручишь? — Айтверн пристально, жадно, едва ли не с мольбой вгляделся принцу в глаза. — Сделаешь? Ну же! Отвечай!

Лицо Гайвена Ретвальда вдруг стало непроницаемым, каким-то совершенно чужим и непонятным.

— Герцог Айтверн, — проговорил он с несвойственной ему обычно злостью, — да вы меня с кем-то попутали, не иначе… Я тебе не наездник… а твоя сестра — не лошадь. Если я ей придусь по сердцу — я буду счастлив… но я не стану, слышишь ты, никогда не стану ее приручать! Она и сама может решить, с кем ей быть! — И он сбросил руку Артура со своего плеча.

Айтверн хотел огрызнуться, но внезапно сник:

— Ты прав… Пусть будь, что будет. Я не могу принуждать ни одного из вас… ни к чему.

Гайвен не ответил, и тогда Артур стал слушать затопившую комнату тишину — впрочем, эту тишину нарушал не то смеющийся, не то плачущий треск сгорающих поленьев, и шепот обдувающего башню ветра, проскальзывающего сквозь щели в стене, и слабый шорох из угла, не иначе, там скреблась мышь, достаточно смелая, чтоб не обратиться в бегство при виде сидящих в комнате людей, и — совсем тихое, еле слышное дыхание принца. А потом пришел новый звук, совершенно расколовший и без того робкое молчание. Грянул дождь, не иначе принесенный собравшимися за ночь тучами. Тяжелые водяные капли замолотили по стеклу, и били они с такой силой, что впору было удивиться, почему стекло не разлетелось на осколки. Дождь гремел, с размаху ударяя по стенам, закрыв и без того погруженный в темноту мир шелестящей завесой, бормотал, кричал и пел. Казалось, дождь пришел смыть всякую грязь и боль, подарить отдохновение и покой, защитить, обогреть… Дождь был — как голос матери, умершей так давно, что Артур почти и не помнил ее лица. Он не просил о помощи, но помощь пришла, и Айтверну чудилось, что хлещущие за окном тугие водяные струи очищают его душу, смывая с нее все ранее сделанные грехи. И тогда как-то просторней, чище и светлее сделалось в небольшой комнате, где сидели на скамье перед камином два совсем еще молодых человека, которым пришлось стать больше и сильнее, чем они были.

— Скажи мне, Гайвен, — шепотом спросил Артур, окруженный звуками дождя, и ветра, и догорающего пламени, — скажи мне, почему поступать правильно — иногда так непросто?

Он и в этот раз не ждал ответа, не надеялся его получить. По правде сказать, Артуру совсем не был нужен ответ, он ведь знал, что на некоторые вопросы совсем нельзя ответить, даже если очень хочется. Артуру было достаточно и того, что его слушают.

Глава двенадцатая