Рыцарь Хаген

— Знаю-знаю: ты им обоим напакостишь.

Хаген сердито замахнулся на наглеца. Сидевший справа от него гость удивленно повернул голову, но тут же поспешно отвернулся.

— Что тебе нужно? — прошипел он, — Иди к своему господину. У него сапоги грязные, можешь их вылизать.

Альберих засмеялся — как всегда, когда Хаген наносил ему оскорбление:

— Да я уже был у него, Хаген. И он послал меня к тебе.

— Вот как?

— Может быть, и так, — пробормотал альб, — А может, и нет — какая разница? Я вижу, ты при оружии. Зачем оно тебе?

— Мясо резать, — злобно буркнул Хаген, — А то оно очень жесткое.

— Чье мясо? Зигфрида? — Альберих удивленно фыркнул, — Стальной меч для этого не годится, Хаген, поверь мне. Так что же ты решил?

— Тебя это интересует?

— Пожалуй, я мог бы об этом и не спрашивать, — продолжал карлик, — Потому что все равно, что бы ты ни сделал, будет плохо. Честно говоря, я в тебе разочаровался. Я думал, ты уедешь или по крайней мере покончишь с собой. А так… — Он замялся, задрал правую ногу и пнул кубок Хагена. — И все-таки мне это интересно. Что ты решил?

— Почему бы тебе не потерпеть немного? — процедил Хаген, — Еще чуть-чуть, и все узнаешь, — Он показал рукой на Гунтера, закончившего разговор с Гернотом и давно уже смотревшего в его сторону. Король смотрел на него вопросительно, и в то же время во взгляде его было что-то еще, чего Хаген пока не мог понять. Нет, это был не страх, но явное беспокойство. Хаген слегка кивнул, на что Гунтер ответил ему таким же кивком.

Не очень уверенно Гунтер поднялся, схватил со стола кубок и постучал по нему перстнем. Звук был не очень громким, но все же он перекрыл шум веселья, а те, кто не услышал его, быстро замолчали, одернутые соседями. Через минуту в зале воцарилась полная тишина, все лица повернулись к королю Бургундии.

Гунтер поставил кубок на стол. За спиной Хагена неслышно возник слуга, чтобы заменить ему опрокинутый бокал, но Тронье нетерпеливо отмахнулся. Альберих, напрягшись, подался вперед.

— Друзья, — начал Гунтер. Голос его звучал твердо, но Хаген прекрасно понял, что король для храбрости уже изрядно хватил вина, — Друзья Бургундии и Вормса! — продолжал он, — Благородные дворяне и короли, рыцари и герои, оказавшие нам честь прибыть сюда, чтобы отпраздновать победу и возблагодарить Господа, — настал момент исполнить то, что давно ждало своего часа.

На мгновение он умолк, и Хаген успел бросить быстрый взгляд на Зигфрида и Кримхилд. Лицо Ксантенца было серьезным, лишь в глазах читался с трудом скрываемый триумф. Он держался совершенно непринужденно, тогда как Кримхилд с трудом сохраняла самообладание. Она старательно не смотрела в сторону Зигфрида. Гнетущее чувство вины обуяло Хагена.

— Всем собравшимся здесь, — продолжал король, — известно, кому мы обязаны победой! Людегер и Людегаст, короли Саксонии и Дании, объявили нашему государству войну. И победил их один-единственный человек, — Он улыбнулся и поднял кубок. Во рту Хагена появился привкус горечи, — Сегодня, — Гунтер повысил голос, — мы празднуем не только счастливый исход битвы и победоносное возвращение наших героев. Бог дал нам силы разбить вражеское войско, в несколько раз превосходящее нас числом. Но Господь сказал нам: возлюби врагов своих! Нельзя на зло отвечать злом и нельзя мстить побежденным. Пролито много крови, и никакое золото не оживит погибших. Я дарю свободу Людегеру и Людегасту. Завтра на восходе солнца будет готов корабль, который доставит их домой.

Восхищенный ропот пробежал по залу. Все знали, что Гунтер не собирался держать в заключении плененных королей пожизненно или же учинить процесс и казнить их, на что он имел полное право. Но столь щедрый жест — отпустить их безвозмездно, не требуя выкупа, — был неожиданностью для всех.

— Единственный человек, — продолжал Гунтер, обращаясь к гостям, — предотвратил разорение нашей империи, гибель наших верноподданных, избавил нас от горя и позора. Человек, год назад явившийся в Вормс, чтобы завоевать его. Но он сложил оружие и стал нашим другом. Не будь его, никто из нас не сидел бы сейчас здесь, а над башнями Вормса реяли бы саксонские и данские флаги. Этот человек, наш друг и вернейший союзник, — Зигфрид из Ксантена, — Он отвесил Ксантенцу легкий поклон. Тот нерешительно, будто только что догадался, что речь идет о ним, поднялся со стула. Когда стихли приветственные возгласы, король продолжил речь, — Наш друг и союзник, — повторил он, — Человек, разбивший саксов и пленивший их короля. Сегодня, Зигфрид, мы празднуем нашу победу, но прежде всего праздник посвящен тебе в знак нашей благодарности за спасение Бургундии. Благодарим тебя, Зигфрид из Ксантена.

— Он что, сошел с ума? — пробормотал Альберих, — Разве волку засовывают в пасть руку, когда другую он уже откусил?

Хаген усмехнулся. Быть может, не стоило настораживать Зигфрида столь преувеличенными выражениями восторга. Но он прекрасно понимал, почему Гунтер так поступает. Можно ли было упрекнуть его в том, что первый и, быть может, единственный триумф в этой неравной битве он хотел вкусить со всей полнотой?