Рыцарь Хаген

— А почему нет? — Гунтер сохранял полную невозмутимость, — Или ты забыл свои слова? Ни одному смертному не преодолеть ее чар, помнишь? — Он скривил губы, — Ты был прав, Хаген. С тех пор как я ступил на эту вожделенную землю, я понял, что ты был прав. Никто не одолеет ее — ни копьем, ни мечом, ни голыми руками. Ни один смертный. За исключением Зигфрида.

— Но зачем все это нужно? — возмутился Тронье. — Чтобы завоевать руку Брунгильды? Ты… ты же продаешь свою честь и честь всего Вормса…

Склонив голову, Гунтер тяжело вздохнул:

— Но отклонить предложение Зигфрида было бы самой страшной ошибкой.

— Почему?

— Почему? — Гунтер горько усмехнулся, — Потому что это означало бы мою смерть. Если бы я отказался вместе с ним отправиться в Изенштейн, он получил бы долгожданный повод силой завоевать Вормс. И никто не помешал бы ему — кому нужен король, не держащий собственного слова? А если бы я явился сюда один, то был бы убит — кто тогда станет защищать Вормс и мою сестру? Нет, друг мой, я вынужден жить. Не ради себя самого, поверь. Если бы я мог уладить все ценой только собственной жизни, я решился бы на это без колебаний. Но на карту поставлена не только моя жизнь.

— Ты… ты все еще не сказал, зачем позвал меня, — напомнил Хаген.

Глаза Гунтера потемнели.

— Завтра Зигфрид одолеет Брунгильду, я отвезу ее в Вормс и сочетаюсь с ней законным браком.

— А я? — не унимался Хаген. — Что должен делать я?

Гунтер помедлил.

— Я ничего от тебя не требую, — проговорил он наконец. — Я… я лишь прошу о дружеской услуге. Я хотел, чтобы… — Он запнулся, не в силах больше выдерживать взгляд Хагена, — Убей его. Возьми в руки меч и прикончи эту собаку, Хаген!

— Убийство? — Холод звучал в голосе Тронье. — Ты хочешь принудить меня совершить убийство?

— Что значит — убийство? Я не требую этого, Хаген. Разве он уже не давал нам тысячу поводов его уничтожить? И разве он сотни раз не заслужил смерть с тех пор, как появился в Вормсе?

— Но мы говорим о разных вещах. Дай мне повод — единственный достойный повод, и я перережу ему глотку на глазах у Брунгильды. Но совершить убийство? Нет, мой король, — Теперь Хаген говорил совершенно спокойно. Предложение Гунтера было столь чудовищным, что он попросту не хотел даже думать о нем всерьез.

Гунтер промолчал. Хаген назвал его не по имени, не обратился к нему «друг мой» — он сказал «мой король», и этим было сказано все. Пытаться переубедить его было бессмысленно.

Хаген повернулся и быстро вышел из комнаты.

Глава 7

Несмотря на усталость, заснуть Хагену не удалось. Альберих проводил его в комнату, предназначенную для них с братом, — прямоугольную камеру без окон, очень примитивно обставленную. Данкварт обрушился на него с вопросами, но отвечать Хагену совершенно не хотелось. Он только позволил брату перевязать ему рану, а затем, полуодетый, растянулся на ложе и притворился спящим.

Только на самом деле он не спал.

Слова Гунтера все звучали в его ушах, и лишь теперь он осознал серьезность намерений короля. «Возьми в руки меч и прикончи эту собаку…» Ледяная невозмутимость Хагена сменилась чувством глубокого, болезненного отчаяния. Возьми меч и убей его.

Но почему именно теперь? После стольких удобных поводов — почему сейчас? Из-за того, что Зигфрид после такого обмана окончательно приобретет власть над Гунтером? Или потому, что Гунтер не сможет вынести рядом с собою человека, свидетеля потери королем рыцарской чести?

Лишь перед самым рассветом Хаген забылся беспокойным, тревожным сном. Разбудил его Данкварт, слегка потрепав за плечо.

— Брунгильда ждет нас.

Хаген резко встрепенулся, но замер, усевшись на кровати, — его вдруг затошнило. Во рту был неприятный привкус, сердце колотилось как сумасшедшее. Сделав несколько глубоких вдохов, он подождал, пока сердце успокоится, поднялся, глотнул вина, чтобы смыть привкус плесени.

— Пойдем.

Данкварт не двинулся с места:

— Мне нужно знать, о чем ты вчера говорил с Гунтером.

Хаген вздохнул. Ему очень не хотелось продолжать вчерашний спор с братом, но слишком хорошо он знал Данкварта — он вряд ли успокоится.

— Так, о том о сем, — пробормотал он.

— Ты что, за дурака меня держишь? — взвился Данкварт, — Хочешь сказать, что Гунтер позвал нас затем, чтобы поговорить о том о сем? Вы ведь о Зигфриде речь вели.

— Разумеется, — молвил Хаген, — И о нем — тоже.

— Ты опять что-то недоговариваешь!

— Да. Именно так. А теперь пойдем: Брунгильда ждет.

Они вышли из комнаты в коридор — по бокам тут же выросли фигуры закованных в золото стражниц. Данкварту ничего не оставалось, кроме как молча последовать за ними. Хаген понимал, как его это угнетало.

Брунгильда ждала их в тронном зале. Он был ненамного просторнее покоев Гунтера и совершенно ничем не украшен. Но все же это было лучшее из всех помещений мрачной крепости — узкое прямоугольное окошко позволяло видеть кусочек сероватого неба, в углу горел камин, а на стенах висели факелы, освещая зал мерцающим светом.

Трон Брунгильды стоял боком ко входу, так что виден был лишь ее смутный профиль. Ни единым жестом королева не дала понять, заметила ли она вошедших.