Рыцарь короля

— Ах… — Вздох канцлера напоминал мурлыканье кота, подбирающегося к сливкам. — Ах, как жаль! Как жаль, что человек, столь долго, как маркиз, верой и правдой служивший вашему величеству, проявил слабость в конце пути! Надеюсь лишь, что прочие обвинения де Норвиля он сможет опровергнуть — надеюсь… Эта тайная беседа между де Волем и герцогом в Мулене выглядит очень странно… Да, да! О сколь немногих можно сказать, что они окончили свой путь, сохранив верность до конца! Да будет это начертано на моем надгробии…

— Аминь, — рассеянно произнес король. И сменил тему. — А знаете, сегодня утром я получил письмо от госпожи моей матери.

У Дюпра забегали глаза:

— В самом деле?..

— Да. Она не в полной мере разделяет наше доверие к де Норвилю. Она пишет: «Предавший раз будет предавать всегда». А каково ваше мнение?

Этот вопрос заставлял быть осмотрительным. Дюпра заморгал глазами:

— Мадам регент — редкой проницательности государыня. Меньше всего мне хотелось бы оспаривать истинность её утверждений. Нет, я не могу поручиться головой за мсье де Норвиля. Вашему величеству известно о нем столько же, сколько и мне. Но, сир, в этом порочном мире приходится пользоваться теми орудиями, которыми мы располагаем. Лишь немногие из людей непоколебимо верны и честны. Никакого сомнения, что де Норвиль предаст ваше величество точно так же, как предал герцога, если ему это будет выгодно. И точно так же он будет оставаться надежным, если это даст ему наибольшие преимущества. Своя выгода — это все. Если бы он перебежал к нам, ссылаясь хоть словечком на верность или справедливость, я бы и медного гроша ему не доверил. Он сам сказал мне, что синица в руках лучше журавля в небе. Его поместье вблизи Фера ценнее для него, чем обещанное Бурбоном герцогство, и он считает, что в этой игре шансы на выигрыш у вашего величества выше, чем у мсье Бурбона. Это имеет смысл. Конечно же, за ним нужно следить во все глаза… Но за кем не нужно?

— Даже за вами? — улыбнулся король.

Дюпра неопределенно повел рукой:

— Присутствующих в виду не имеют… Но позвольте мне обратить ваше внимание ещё кое на что. До сих пор его свидетельства подтверждаются до мелочей. Наши люди в Лондоне описывают союзный договор с Англией так же, как описал он. Наши лазутчики в Пикардии и Шампани считают верными его оценки сил врага. Он заранее предупредил нас о бегстве мсье де Бурбона. Мятежники, которых он разоблачил, оказались действительно виновными… Или взять это дело с миледи Руссель.

Теперь оживились глаза у Франциска:

— Ну-ну? Что он говорит об этом?

— Сир, господин де Норвиль никоим образом не пытается смягчить обвинения против нее. Напротив, он усердствует показать, какие услуги она оказала Англии, — даже несмотря на личные чувства, склоняющие её к вашему величеству…

— И все же он просит о милосердии, — вставил король. — Где же здесь своя выгода? Он ведь лишился её приданого, перейдя к нам.

Дюпра кашлянул. Он встретился взглядом с королем, и оба отвели глаза. Здесь дело было деликатное…

— Я назвал бы это желанием доставить удовольствие вашему величеству. Он считает, что несколько ваших слов, сир, особенно после её брака, — и она станет француженкой лучшей, чем была англичанкой. Зачем же иначе она допустила, чтобы её арестовали и привезли в Лион? Ваше величество неотразимы. И доставить удовольствие вашему величеству — в эту минуту единственная выгода для де Норвиля, которую мы можем искать…

Оба собеседника вновь встретились взглядами — и отвели глаза в сторону.

— Кроме того, как он подчеркивает, ею можно будет выгодно воспользоваться при будущих переговорах с Англией, и тогда её приданое не придется терять…

— В этом есть доля правды…

Король мечтательно поднял глаза, вспоминая:

— Клянусь Богом, господин канцлер, у неё ноги стройнее, чем у любой из женщин, которых я знаю, и молва наделяет её прочими прелестями под стать им. Лакомый кусочек, даже если она враг!

— Какой женщине под силу долго оставаться врагом вашего величества? — пробормотал канцлер.

— Ладно, давайте-ка теперь взглянем на нее. Очень хотелось бы мне знать, каковы её действительные чувства к де Лальеру. Возможно, нам удастся это выяснить…

Позвонив в стоявший на столе колокольчик, Франциск приказал явившемуся церемониймейстеру ввести пленников. И прибавил, обращаясь к Дюпра:

— Так вы думаете, что опасения герцогини Ангулемской…

— Я верю, сир, что на её высочество произведут должное впечатление факты, о которых я говорил.

— Да, я считаю, что произведут.

Король рассеянно встал и посмотрелся в ручное зеркало. Провел гребнем по волосам и бороде, поправил цепь на шее, взбил складки на широких рукавах и состроил зеркалу глазки.

Дюпра улыбнулся.

Глава 36

После недели в тюремном полумраке мир показался Блезу де Лальеру странным. Контуры предметов, цвета, лица стали резкими и незнакомыми. Его ум и дух, как и его зрение, медленно, словно пробираясь на ощупь, возвращались в нормальное состояние.