Рыцарь Курятника

Раздался страшный удар грома, и молния огненным зигзагом прорезала небо с запада на восток. Сильный порыв ветра пронесся по Парижу, сгибая деревья и срывая крыши с домов, потом наступила минута полнейшей тишины, секунда оцепенения — и дождь обрушился, как из ведра. Дождь, молния, гром, ветер соединились в бушующую стихию. Сточных труб стало явно мало, по улицам неслись целые потоки воды. Карета графа Шароле ехала по грязи, кучер нагибал голову, пытаясь под шляпой спрятать от ветра и дождя свое лицо. Оба лакея съежились за кузовом карелы. Граф де Шароле сидел один в карете, в левом углу, протянув ноги на переднюю скамейку. Он дремал, то есть был погружен в то приятное состояние, которое уже не бодрствование, но еще и не сон. Та часть Парижа, в которую въехала карета, была тогда очень малолюдна. Несмотря на грозу, сила которой не уменьшалась, карета катилась быстро и скоро приблизилась к горе Шальо. Лошади удвоили прыть, поднимаясь в гору. Вдруг раздался петушиный крик. Одновременно ударил гром, молния прорезала тучи, и все четыре лошади упали на землю. Толчок был так силен, что кучер свалился с козел прямо в грязь. В ту же минуту четыре сильных руки подхватили его и связали. Лакеев тоже стащили на землю и их постигла та же участь. Обе дверцы кареты распахнулись — перед каждой из них стояло по три человека. Прежде чем Шароле успел проснуться, его быстро схватили, связали и вытащили из кареты. Постромки лошадей обрезали, они вскочили под ударами бичей и умчались в разные стороны. Кучера и лакеев бросили в карету и заперли дверцы. Шароле понесли к аллее Елисейских полей и посадили в почтовый экипаж, запряженный шестеркой, с кучером и форейтором. Два человека в черных бархатных масках сели вместе с графом. Еще двое сели на козлы возле кучера и двое стали на запятки. Четверо вскочили на лошадей, ждавших с левой стороны. Раздалось пение петуха, и экипаж со всадниками направились к Сен-Дени. Оставив этот город справа, карета в сопровождении четырех всадников покатилась к Понтуазу.

Гроза продолжалась, хотя была уже не такой сильной, дождь не переставал. Нападение было совершено без четверти девять, а ровно в десять часов карета доехала до Понтуаза, но, не въезжая в город, повернула направо и остановилась перед дверью дома в начале дороги Мери. Шесть человек держали приготовленных лошадей. Шестерку из кареты, покрытую пеной и потом, выпрягли и в один миг заменили свежими лошадьми. Всадники тоже переменили лошадей. Вновь защелкали бичи, и карета умчалась дальше. За Понтуазом дорога была сухая — гроза сюда не подошла.

После отъезда из Парижа не было произнесено ни единого слова, все хранили самое строгое молчание. После одиннадцати часов в ночной темноте показались зубчатые стрелы собора Бове. Город спал, нигде не было ни огонька. Карета остановилась на берегу Авелона. Всадники спешились, дверца кареты отворилась, и один из сидевших в карете вышел. Оставшийся высадил графа де Шароле, которого два человека отнесли на берег. Один из тех, что сидели в карете, шел впереди, другой — сзади, еще два человека замыкали шествие. Карета стояла перед очень красивым домом. Ворота дома бесшумно отворились, карета въехала во внутренний двор, и ворота закрылись. Люди дошли до берега, где под ивами была привязана лодка. Шароле положили на дно лодки, два человека в масках сели на корме, четверо сопровождавших их взяли весла. Лодка пересекла реку и, обогнув город, причалила у больших деревьев. Тут стояла рыбачья хижина. Когда лодка причалила, дверь хижины отворилась, и на пороге появился человек. Послышалось тихое «кукареку». Люди вышли из лодки, которую рыбак удерживал багром. Два человека, неся Шароле на руках, вошли в узкую улицу, совершенно пустую и безмолвную. Люди шли медленно и бесшумно. В середине улицы, слева, возвышался черный дом, довольно большой. Люди остановились перед этим домом. Человек в маске, шедший впереди, наклонился, сунул правую руку под дверь, и та сразу же отворилась. Все вошли, дверь затворилась сама собой. Вошли в низкую комнату, стены которой, необыкновенно толстые, не пропускали ни малейшего звука. Шароле посадили в кресло. По повелительному знаку четверо сопровождавших вышли из комнаты и затворили дверь. Два человека в масках остались с Шароле. Длинная и широкая комната со сводами была освещена многочисленными лампами, прибитыми к стенам. Один из неизвестных в маске, тот, что велел выйти остальным, пристально посмотрел на Шароле. Со связанными руками и ногами, с кляпом во рту, Шароле сидел неподвижно и тихо.

— Выньте кляп и перережьте веревки на руках и ногах, — распорядился человек, стоявший перед графом.

Второй в маске поспешил повиноваться. Получив свободу в движениях, Шароле вздохнул с облегчением и потянулся. С тех пор, как упали его лошади, граф в первый раз мог шевелить руками и говорить.

— Скажут мне, наконец, где я? — сказал он, встав и топнув ногой.

— В городе, где правосудие зависит от вас, монсеньор, — ответил человек в маске. — Вы в Бове, в нескольких лье от вашего поместья Фоссез.