Рыцарь любви

«Кто же из всех этих блестящих кавалеров загадочный вождь таинственной Лиги? — думала она, пристально вглядываясь в оживленную толпу. — Где герой, держащий в руках нити отважных заговоров и судьбу стольких человеческих жизней?»

Ей страстно хотелось теперь, когда ему грозила смертельная опасность, узнать этого человека, выразить ему восторг, возбуждаемый в ней его безумной отвагой. Если Дьюхерст и Фоулкс явились на бал, чтобы получить от него новый mot d'ordre ^[4], то и он сам, конечно, здесь. Но ни в ком из всей этой толпы не могла она предположить железную энергию и смелый ум, благодаря которым кружок свободолюбивой аристократической молодежи беспрекословно подчинялся воле одного человека, любил, почитал, обожал его. В числе членов Лиги, по слухам, находился и наследник британского престола.

Который же? Неужели сэр Эндрю? Не может быть — с его добрыми голубыми глазами, которые с такой нежной любовью следят за каждым движением маленькой Сюзанны! Маргарита увидела, как молодой человек, медленно подойдя к малой гостиной, прислонился к двери, беспокойно оглядываясь, словно кого-то или чего-то поджидая. Удалив под каким-то предлогом своего кавалера, Маргарита приблизилась к Фоулксу и как раз вовремя, чтобы заметить, что молодой Гастингс, приятель ее мужа, быстро прошел мимо сэра Эндрю и еще быстрее сунул что-то в его руку. Сэр Эндрю немедленно вошел в малую гостиную. Так вот в чьих руках ключ к тайне! Маргарита забыла свое восхищение благородным незнакомцем и теперь сознавала лишь одно: в маленькой комнате, в двух шагах от нее, находился молодой Фоулкс, а в его руках талисман, который мог спасти ее брата.

Она вошла в комнату и, неслышно ступая по толстому ковру, подошла к молодому человеку. Он стоял спиной к дверям у низкого стола, на котором горели свечи в массивном серебряном канделябре, и читал записку. При легком шелесте ее платья он быстро оглянулся.

— Я задыхаюсь от духоты! Мне дурно! — простонала Маргарита, проводя рукой по лбу и почти падая ему на руки, так что он едва успел поддержать ее, но все же крепко зажал в левой руке бумажку.

— Боже, что с вами, леди Блейкни? — с тревогой спросил он, усаживая Маргариту в кресло, стоявшее у самого стола.

— Ничего… это сейчас пройдет, — слабым голосом ответила она, закрывая глаза и прислоняя голову к спинке кресла. — Не обращайте на меня внимания… мне уже лучше…

Сэр Эндрю молча стоял возле нее, ожидая, пока она придет в себя. Вдруг Маргарита, глаза которой были полузакрыты, скорее почувствовала, чем увидела, что он протянул руку с бумажкой к горящей свече — записка загорелась. Маргарита открыла глаза, схватила ее и, быстро погасив обгоревший конец, поднесла к носу и стала усиленно нюхать.

— Кто это научил вас, сэр Эндрю, что запах жженой бумаги — лучшее средство против дурноты? — невинным тоном спросила она, крепко сжимая в Унизанных кольцами пальцах заветную бумажку. — Ваша бабушка?

Растерявшийся Фоулкс молчал, глядя на нее во все глаза, не отдавая себе отчета в том, что произошло.

Маргарита расхохоталась.

— Ну, что такое? Что вы на меня уставились? — весело спросила она. — Ваше средство помогло: видите — мне гораздо лучше… да и здесь так прохладно в сравнении с душным залом.

Сэр Эндрю вспомнил, что эта женщина — француженка, что невероятный слух о гибели маркиза де Сен-Сира мог иметь свое основание, и ломал себе голову, как бы завладеть клочком бумаги, зажатым в ее руке.

— Почему вы так смотрите на меня? — смеясь, воскликнула Маргарита. — Это нелюбезно, сэр Эндрю! Я начинаю думать, что мое присутствие не обрадовало вас, а смутило… Как вижу, не забота обо мне и не советы бабушки заставили вас зажечь бумажку: вы просто торопились уничтожить письмо от дамы вашего сердца. Ну, признавайтесь: в чем дело? Разрыв или примирение?

— Что бы ни заключалось в этой записке, — с улыбкой сказал сэр Эндрю, к которому уже вернулось самообладание, — она моя, и потому… — И не заботясь о том, что его поступок может показаться невежливым, он решительно протянул руку к злополучному клочку бумаги.

Маргарита отшатнулась и толкнула столик с канделябром, так что тот тяжело упал на пол.

— Ах! — испуганно крикнула она.

Хотя Фоулкс с невероятной скоростью поднял канделябр и водворил его на место, Маргарита все-таки успела пробежать содержание записки, написанной тем же измененным почерком, который она уже видела. В уголке стояло изображение Алого Первоцвета.

Взглянув на Маргариту, сэр Эндрю прочел на ее лице только искреннюю радость, что инцидент кончился благополучно. Обгорелая бумажка, оброненная как бы нечаянно, лежала на ковре, и он поднял ее.