Рыцарь-маг

— Да, ваше величество, сотня.

— Сотня рыцарей не сможет справиться с толпой оборванцев? Мыслимое ли дело?

— Они справились с оборванцами, ваше величество. — Де Бассе позволил себе сдержанно улыбнуться. — Тамплиеры проскакали через весь остров, от Лимассола до Кирении, разогнали толпы восставших и повесили зачинщиков.

Ричард удовлетворенно покивал:

— Хорошо. Очень хорошо. Так в чем дело?

— Государь, потому и запоздала галера с провизией. Тамплиеры...

— Да-да, понимаю. Тамплиеры были заняты. Ладно, подайте бордо.

— У нас закончилось бордо, государь.

— Ладно, прочь. И подайте что есть.

Подкрепившись с дороги, государь Англии изъявил желание посетить герцога Бургундского. Приближенные прекрасно понимали, в чем дело, но все делали вид, что предстоит всего лишь визит вежливости.

Хоть Львиное Сердце оставил всех, включая молодого графа Герефорда, снаружи палатки, кричал он так, что слышал, наверное, весь лагерь. Правда, разобрать отдельные слова было сложно — очень уж громко бранились оба, но большинство и не прислушивалось. И так было понятно, о чем речь. Оруженосцы короля, его секретарь и писец, граф Монтгомери и граф Герефорд тоскливо переглядывались и ждали, когда же Плантагенету надоест браниться.

Ричарда хватило на весь вечер. Через час после заката он быстрым шагом вышел из шатра герцога Бургундского и отправился к себе, предварительно отпустив свиту и слуг. К Гуго вызвали лекаря, чтоб успокоить его и излечить головную боль.

А наутро по лагерю разнесся слух, что бургундский сеньор болен. Сперва болтали, что его недомогания — последствия гнева и ссоры, дурно отразившейся на пищеварении, но самочувствие больного не улучшалось. Потом герцог слег — поговаривали, что у него открылись старые раны. Разок Дик заметил лекаря герцога, проскользнувшего мимо него с тазиком в руках. У лекаря было скорбное лицо и опущенные долу глаза в набрякших, черепашьих веках. Он лишь на миг поднял свой взгляд на Герефорда — и снова уставился в землю, но молодой рыцарь вспомнил, что как-то видел его у шатра короля Английского. Здоровяк Ричард никогда не болел, даже маяться зубами ему не случалось ни разу в жизни, и целитель появлялся рядом с ним лишь тогда, когда враг умудрялся нанести Плантагенету рану.

Уэбо взглянул на лекаря и отвернулся. Следовало отдать должное королю Англии: если он принимал какое-то решение, то добивался его осуществления. Так или иначе, но непременно. Государь прекрасно обошелся и без колдуна. Ему хватило лекаря, за немалые, должно быть, деньги забывшего свою клятву.

Герцог Бургундский умер через три дня, а после похорон Гуго король Английский приказал схватить лекаря, вырвать ему язык и повесить.

— Терпеть не могу эту породу, — доверительно сказал он своим приближенным. — Что ни лекарь, то отравитель.

О лекаре, разумеется, никто не сожалел.

Король постепенно собирал армию — идти на Иерусалим, и солдаты, предвидя, что ту же пустыню с чахлыми кустиками черной акации, которые даже тени не дают им придется измерить шагами в третий раз, запасались водой. Десятитысячное французское войско, оставшееся без своего предводителя, герцога Бургундского, перешло «под опеку» де Блуа лишь потому, что он первым успел заявить свои права. Растерянные французские сеньоры согласились с ним. В конце концов, почему бы и нет? Он такой же родственник Капетингов, как и все остальные...

На де Блуа произвела должное впечатление судьба бургундца, и он заверил короля Англии, что поддержит любое его начинание и что французская армия пойдет всюду, где святое христианство нуждается в ее помощи. Конечно же, у войска должен быть один предводитель, и этим предводителем пусть будет самый знатный среди них, то есть король. Кое-кто из французов ворчал, что корона еще ничего не значит и что дедушка Ричарда был таким же, как и все они, пронырливым и не слишком богатым рыцарем, которому просто повезло. Но ворчали потихоньку, так, чтоб до внука «пронырливого рыцаря» это не дошло.

Но еще одного шанса напасть на беззащитный Иерусалим у короля уже не было. Едва он собрал войско, как из Яффы прискакал измученный солдат на взмыленном коне и рассказал, что город осадили войска Саладина.

— Он же был где-то на юге! — завопил Ричард. — Он собирал войска! Неужели уже собрал?! Когда только успел!

— Я не знаю, государь, — пошатываясь, ответил гонец. Он воспаленными глазами с жадностью смотрел на запотевший от холода кувшинчик вина, разбавленного водой.

— Какого черта ты не знаешь?

— Государь, позвольте я уведу посланника? — вмешался Дик. — Он на ногах не стоит.

— Отведи... Уэбо, стой! Ты знал, что Саладин нападет на Яффу?

— Государь, я же не ясновидящий...

— Так выучись им быть, ты понял? Можешь одно, сумей и другое. Мне надоело слышать твои вечные «не умею», «не могу». Больше не желаю слышать ничего подобного, тебе ясно?

— Да, государь.

Он выволок ослабевшего солдата прочь из шатра. Да и что тут еще скажешь? Остается только согласиться.