Рыцарь-маг

— Государь, вы говорили мне, что это не рыцарственно — использовать разного рода колдовские средства против достойного противника.

— К черту рыцарство! Сколько можно топтаться у стен этой крепостишки? Сколько можно брать один город? Я хочу, чтоб уже вечером он был моим!

Дик смотрел на Плантагенета с задумчивостью философа.

— Государь, вы хотите от меня невозможного, — медленно возразил он.

— Ты мне уже это говорил. Под Лефкосией, если не ошибаюсь.

— Тогда вы отдали мне совершенно конкретный приказ, ваше величество — захватить ворота. Но захватить город... В одиночку...

— Не в одиночку. У тебя две сотни солдат.

— С двумя сотнями простых солдат, которые, если увидят, что я пользуюсь магией, сами разбегутся. Государь, вы требуете невозможного. Я же не Ангел Гнева. У меня нет огненного клинка. Нет трубы иерихонской, чтоб заставить стены пасть...

— И не надо. Мне стены нужны целыми, учти!

— Тем более. Моя магия не так уж и сильна.

— Хорошо. Ворота ты захватывать умеешь, я это видел. Вот и захвати мне. Вот эти. — Ричард ткнул пальцем в сторону южных ворот города, которые как раз смотрели на лагерь франков. — А уж город я покорю сам. И почему, скажи на милость, я должен отдавать тебе приказания? Почему не догадался сам?

— Но войну ведут государи, а не их маги, — хмуро ответил Дик. — А если бы я сделал что-нибудь не вовремя?

— Иди-иди, — расхохотался король. — Иди, граф Герефорд. Твоя награда не заставит себя ждать. В Англию ты вернешься богатым графом.

«Можно подумать, я все это делаю ради золота», — со злобой подумал рыцарь-маг. Но ничего не сказал вслух. Не время объяснять королю, почему он служит ему верой и правдой. Может быть, позже... Кроме того, и лишнее золото не помешает. Деньги никогда не бывают некстати.

Он посмеивался про себя. Похоже, его величество привык использовать его в одном качестве — как таран при взятии городов. А вернее, при штурме ворот. «Если бы мне решили дать прозвище, непременно назвали бы Тараном», — подумал Дик и, сам не понимая почему, нервно пригладил волосы.

Он оглянулся и заметил свою невесту. Девушка стояла поодаль и смотрела на него. Она опять оказалась рядом в нужный момент — словно чувствовала, что прикосновение к ее нежной щеке успокоит молодого рыцаря. И тот отправится в бой как раз в том состоянии, которое требуется воину.

Он подошел к ней.

— Что, опять? — спросила Серпиана едва слышно.

Он изумился, увидев ее наряд. Она ждала его в роскошном платье, делавшем ее русалочий стан еще более соблазнительным, с серебряной диадемой на волосах, убранных затейливым образом, и сама была как бесценное украшение, изящная статуэтка, спасенная из гибнущего города.

— Опять, — подтвердил Дик после долгой паузы. — Что тут странного? Я рыцарь, — и мысленно улыбнулся, вспомнив свое собственное былое отношение к рыцарству. Скажем так, довольно пренебрежительное отношение.

Девушка потянулась к нему, положила руки на плечи, прикрытые кожаным подкольчужным камзолом, облитые кольчугой и закованные в наплечники. Не зная, что она хочет сделать, молодой рыцарь наклонился. Она поцеловала его в лоб.

Поцелуй ее был как ожог, но ожог сладостный. Воин короля Ричарда ощутил прикосновение магии, могущественной и древней, как узорные колонны Рима, как легенды об Атлантиде. Поцелуй печатью лег на его лоб. В складках платья Серпианы на какой-то миг ему почудился отблеск змеиной чешуи, сухой и глянцевой. Уверенно и опасливо одновременно Герефорд погладил ее волосы. Какие они шелковистые и тяжелые. Как самый дорогой шелк... Только цепляются за его мозоли...

— Извини. Я испортил тебе прическу.

— Ничего. — Она смотрела ему в глаза. — Я сделала прическу для тебя. Можешь делать с ней что хочешь... — Девушка еще немного помедлила. — У тебя все получится, и ты уцелеешь.

— Почему ты так уверена? — спросил он, хотя и сам знал ответ. Дело, конечно, в том заклятии, которое она наложила на него. Мощное заклинание, странная, неспешная и величественная «змеиная» магия.

— Уверена.

— Ну вот. А вы с Трагерном говорили, что на меня не подействует ваше чародейство...

— Мое подействует. — Серпиана понизила голос до едва различимого шепота. Все правильно — мера предосторожности. — Потому что я тебя люблю... Ступай.

Таран подкатили к восточным воротам, надеясь отвлечь внимание защитников города от реального направления главного удара. У тарана распоряжался молодой Роберт Бретейль, граф Лестер, один из тех немногих, кто радушно принимал новоявленного графа Герефорда. Скорей всего, в основе этого радушия лежала застарелая вражда Лестеров с прежними Герефордами, но Дику все равно было приятно.