Рыцарь мечей

— Прости. Я оказалась чересчур эгоистичной. Я воспользовалась твоей слабостью, — она села в кровати. — С тех пор, как на том корабле уплыл мой муж, я никогда и ни с кем не делила ложе. Я не…

Корум задумчиво смотрел на нее. Красота ее обнаженного тела не могла оставить его равнодушным, однако подобные отношения между ними были просто недопустимы! Он не должен, не имеет права… Это же просто неестественно, наконец!..

Он наклонился и поцеловал Ралину в грудь. Она прижала его голову к себе. И они вновь поплыли на огромной постели, как на корабле, по морю любви, постигая друг друга, проникая друг другу в душу так глубоко, как то позволяет одна лишь любовь.

Прошло несколько часов, и только тогда Ралина наконец заговорила:

— Корум, ты последний в своем племени. Я же никогда не увижу свою родину — со мной останутся лишь верные мне обитатели замка. Но здесь у нас царят мир и покой, которые вряд ли что-то способно нарушить. Может быть, ты останешься со мной?… Хотя бы еще на несколько месяцев?..

— Нет. Я ведь поклялся отомстить за убийство своих близких и гибель всех остальных вадагов, — напомнил он, нежно ее целуя.

— Но эта клятва противна твоей природе! Ты из тех, кто умеет только любить, ненавидеть же совсем не умеет. Я в этом уверена.

— Что ж, пока я ничем не могу опровергнуть эти слова, — сказал Корум, — но знаю: жизнь моя лишится смысла, если я не уничтожу Гландита-а-Краэ. И желание мое порождено отнюдь не одной ненавистью. Скорее ощущением, что страшный недуг с поразительной быстротой распространяется по этим густым лесам. И, естественно, хочется поскорее вырубить больные деревья, чтобы остальные могли вырасти здоровыми и стройными. Примерно таково мое отношение к этому Гландиту. Он сделал убийство своей привычкой и теперь, перебив всех вадагов, начнет истреблять какой-нибудь другой народ. А если иных племен больше не останется, он будет убивать тех несчастных мабденов-земледельцев, что обитают в окраинных деревнях той территории, на которой правит король Лир-а-Брод. Судьба призвала меня выполнить этот долг, и я непременно должен довести начатое дело до конца, ибо оно мне кажется в высшей степени справедливым.

— Но зачем уезжать отсюда так поспешно? Ведь вскоре — чуть раньше или чуть позже — мы так или иначе получим известия о том, где сейчас Гландит-а-Краэ. Тогда и стоит немедля отправиться в путь, чтобы с уверенностью осуществить задуманную месть.

Корум закусил губу.

— Возможно, ты и права…

— А кроме того, ты должен как-то привыкнуть обходиться без руки и глаза, — продолжала Ралина. — Для этого нужно время, Корум.

— Разумеется, но…

— Ну так останься здесь, со мной, хоть ненадолго!

— Хорошо. Я согласен. Обещаю, что, по крайней мере, несколько дней никаких решений принимать не стану.

И Корум, не принимая никаких решений, прожил в замке Ралины еще целый месяц. После всех пережитых ужасов и страданий ему действительно требовалось время, чтобы залечить раны и восстановить душевное равновесие. Это оказалось непросто: увечья постоянно напоминали ему о былом; он то пытался сделать что-то отрубленной рукой, то — посмотреть незрячим глазом. И постоянно видел собственное лицо в зеркале…

Ралина старалась как можно реже оставлять Корума одного, а остальное время проводила в библиотеке. У него же сейчас особого пристрастия к чтению не обнаруживалось. Он предпочитал бродить вдоль зубчатых стен замка или, взяв лошадь, отправлялся во время отлива на берег, в лес, чему Ралина очень противилась, опасаясь, что на него могут напасть дикие лесные мабдены, забредшие в эти места.

В эти светлые, полные любви дни тьма, окутывавшая душу Корума, несколько развеялась, хотя и не исчезла совсем. Но порой, если какая-то мелочь вдруг вызывала в нем воспоминания о доме, он весь цепенел и переставал замечать, что происходит вокруг.