Рыцарь на главную роль

Встав в субботу пораньше, Доминик засела за статью. Она сознавала, что текст получался злым, где-то даже оскорбительным, но ничего не могла с собой поделать.

Как только Доминик оказалась в больнице и увидела девятилетнюю девочку, которая, придя в себя после операции, теперь, похоже, на всю жизнь останется калекой, на глаза ее навернулись слезы. Доминик очень любила детей, и, если с теми что-то происходило, это заставляло ее сердце сжиматься от боли и несправедливости к этим крошкам, ни за что страдающим по вине обстоятельств.

Здесь же, похоже, налицо была вина врача, оказавшегося в нетрезвом виде за операционным столом и проведшего одну из самых неудачных операций в своей жизни. Нельзя было не признать прошлых заслуг доктора Нортона, но это не давало ему никакого права безответственно подходить к своей работе, ведь от него зависела жизнь людей.

Вот теперь эта кроха навсегда останется неполноценной. Возможно, она пока до конца не сознает весь ужас произошедшего, но, когда это произойдет, что с ней будет? Не сломит ли ее несчастье? Выдержит ли она тот груз, который судьба уготовила ей?

Эти мысли не давали Доминик покоя. Она никак не могла понять, как такой уважаемый врач мог допустить подобное дилетантство. Неужели был так уверен в собственных силах? Или играющий в его крови алкоголь заставил его поверить в то, что он все может?

Терри проводила дни и ночи у кроватки Серены. У Доминик сжималось сердце при взгляде на эту женщину, до того сломленную горем, что она постарела лет на десять. Ее волосы уже тронула седина, и Доминик совершенно случайно узнала, что произошло это после случившегося с Сереной несчастья.

Нет, она не собиралась оставлять эту женщину наедине с ее горем. Доминик была готова бороться. И, если доктор Нортон и сможет продолжить практику после этого вопиющего происшествия, во всяком случае, ему будет трудно найти пациентов, которые согласятся лечь к нему на стол.

Доминик разговаривала с медсестрами, которые сначала не хотели отвечать на ее вопросы, соблюдая корпоративную этику. Но Доминик удалось расшевелить в их душах жалость и сострадание к пострадавшей девочке, и она многое узнала.

Ее статья была практически готова. Доминик собиралась сдать ее в понедельник, как только придет на работу. Трэвис Мидлтон обещал поставить ее в ближайший выпуск — на решительный лад его настроил разговор с Доминик.

— Единственное, мне нужны гарантии того, что мы выстоим, — заметил он на прощание. — Ты же понимаешь, клиника это так не оставит.

— У меня куча свидетелей, готовых в любой момент подтвердить свои слова, — заверила его Доминик, — так что не беспокойтесь, мы найдем на них управу.

— Желаю удачи.

Теперь уже статья была практически закончена, и Доминик, засидевшись за компьютером, не заметила, как пролетело время.

Телефонный звонок вернул ее к действительности.

— Надеюсь, ты собираешься, — сказала Дороти, поздоровавшись.

— Да, — кивнула Доминик, словно подруга могла ее видеть, — уже укладываю волосы.

— Отлично, я заеду за тобой через два часа.

Доминик чуть было не запамятовала о вечеринке, на которую ее собиралась вытащить Дороти. Следовало поторопиться, чтобы действительно успеть.

Она и думать забыла, что с утра ничего не ела, удовольствовавшись только чашкой кофе. Поэтому, когда Дороти наконец позвонила и сообщила, что ждет ее внизу, Доминик неожиданно осознала, что ужасно голодна.

На ходу запихнув в рот печенье, она поспешила покинуть квартиру.

— Что это с тобой? — удивленно покосилась на нее Дороти, когда все еще жующая Доминик забралась в ее автомобиль.

— Забыла поесть, — пояснила та, проглотив последний кусочек печенья. — Только когда уходила, вспомнила.

— Вот бы мне так научиться, — вздохнула Дороти. — Я же, наоборот, как лиса хожу около холодильника, и, если там есть что-нибудь вкусненькое, до следующего дня оно не доживает.

— У, какая ты обжора, — улыбнулась Доминик.

— Не то слово. Мне надо сбросить несколько фунтов, тогда, быть может, на меня обратят внимание.

— На мой взгляд, ты отлично выглядишь.

— Увы. Для того чтобы красоваться на страницах модных журналов, надо похудеть.

— Ненавижу диеты! — с чувством сказала Доминик.

— Я тоже. Но другого выбора у меня нет.

Когда они подъехали к зданию, освещенному маленькими разноцветными огоньками гирлянд, пристроенных где только можно, вечеринка была в самом разгаре.

По дороге Дороти объяснила подруге, что они едут к одному ее старому знакомому, который когда-то помог ей пробиться в модельный бизнес. И теперь Дороти решила возобновить отношения, памятуя о прошлом, так как на данном этапе карьера ее не ладилась, и требовалась мощная рука, которая подтолкнула бы ее, нажала на кнопку «старт».

Имя хозяина столь величественного строения, которое располагалось в одном из престижных районов Сан-Диего, Доминик не запомнила. Дело в том, что в момент, когда Дороти назвала его, Доминик была занята поисками пилки, чтобы подправить форму одного из ногтей, а переспрашивать она не стала, так как разумно предположила, что их все равно представят друг другу.