Рыцарь-призрак

Название у него было очень запутанное. Сам же остров представлял собой всего-навсего плоский холм, который благодаря ручью, бегущему через школьную территорию, в сезон дождей был окружен илом и мелководьем. Ученики первого и второго классов играли там в пиратов и потерпевших кораблекрушение, а третьеклассники построили тут же плотину из веток и гнилого дерева, чтобы время от времени на них нападать. Дожди последних недель сделали эту плотину единственным доступом к острову. Как только Элла перешла на ту сторону, я покинул свое укрытие и тихо пополз по темной траве, как меня научили годы игр в прятки с моими младшими сестрами. Преодолеть плотину, правда, было задачей почти неразрешимой. Ветки трещали так громко, что я замирал при каждом шаге, но Элла возвышала голос, чтобы заглушить подозрительные шорохи, и наконец я был на острове и смотрел из-за кустов на бледное лицо Алейстера.

— Я зарыл урну там, у камней, — услышал я его слова. — Тогда здесь все выглядело совсем по-другому, но я уверен: это то самое место.

Тогда. Ну, конечно! После того как он насмерть разбился, он был больше не в состоянии опять откопать сердце, и оно так и пролежало свыше ста лет здесь, в этом тайнике, в том случае, если его, между делом, не отыскал кто-нибудь другой.

Выглянув из-за кустов, я увидел, как Элла вынула из-под куртки совок, который возила с собой в Стонхендж. Она действительно все предусмотрела.

— Как она выглядит, эта урна? — спросила она.

— Из свинца, с магическими символами на крышке. Но не забудь, она — моя!

— Разумеется, — заверила его Элла и принялась копать.

Алейстер стоял прямо позади нее. Пока он пожирал Эллу своими привиденческими глазами, мне было очень трудно усидеть в укрытии, но я пообещал ей, что выйду только тогда, когда она окончательно убедится, что маленький мерзавец привел ее туда, куда надо.

«Не прикасайся к ней, Алейстер Йиндрих! — думал я. — Не смей!»

«Да он и не может к ней притронуться, дурачина!» — отвечал я сам себе, но это не слишком помогало.

— Ну, я ничего не вижу. Ты уверен, что это было здесь? — спросила Элла через некоторое время.

— Да, абсолютно уверен. Она должна быть там.

Элла с новой силой воткнула совок во влажную от дождя землю. У меня было такое чувство, что она копает уже целые часы, как вдруг я услышал глухое звяканье металла о металл. Элла отбросила совок и запустила руки в глубокую яму, которую она разрыла.

— Вот она! — воскликнула она. — Урна! Как ты и сказал.

— Вот видишь! — От гордости Алейстер просиял в темноте, как будто украсть сердце мертвого человека было величайшим подвигом. — Итак? — промурлыкал он. — Где мой поцелуй?

Элла бросила на него презрительный взгляд.

— Прежде всего я должна увидеть сердце. Что, если там, внизу, всего лишь старая коробка из-под печений?

Бледное лицо Алейстера покрылось пятнами гнева:

— Это — СЕРДЦЕ, и ты сейчас же меня поцелуешь!

Элла выпрямилась. Она ведь была выше его.

— Ах так? И как же это сделать? Ты ведь — привидение. Но даже будь ты из плоти и крови, я скорее перецеловалась бы со всеми жабами моей бабушки, чем с тобой.

Он попробовал было ее обнять. Но его руки прошли через ее тело насквозь. Попытка Эллы его оттолкнуть, разумеется, тоже не увенчалась успехом.

— Оставь ее в покое, грязный мертвый воришка! — закричал я и так поспешно выбрался из-за кустов, что ногой угодил прямо в свежевыкопанную яму.

Вынимая ногу обратно, я подвернул себе щиколотку, но все же худо-бедно умудрился встать на защиту Эллы. Она бросила на меня полный облегчения взгляд, стоивший щиколотки.

— Доставай сердце! — сказал я ей, не спуская при этом глаз с Алейстера. — А с этой мелкой мразью я разберусь сам!

Звучало это залихватски, но у меня не было даже отдаленного представления, как это осуществить. Конечно, я мог бы вызвать Лонгспе. Но дерзнул ли бы я и дальше называть себя всерьез его оруженосцем, если бы не решился вступить в бой с привидением, бывшим на полголовы ниже меня?

Алейстер принял цвет заплесневелого апельсина и затрясся от гнева.

— А ТЫ здесь что забыл? — набросился он на меня, в то время как его глаза превратились в пару горящих углей. — Это тебя проклятый рыцарь прислал?

— Даже если так? — парировал я в ответ. — Это ведь все еще его сердце или как?

— Я убью тебя! — завизжал Алейстер. Его голова между тем уже светилась, как тыква на празднике Хеллоуин.

— Да у тебя ведь ничего не получится! — возразил я насмешливо. — И можешь мне поверить, я знаю, о чем говорю. В последние дни я имел предостаточно дел с тебе подобными.

В этот момент позади меня Элла издала возглас восхищения.

— Йон, оно — у меня! — воскликнула она.

Урна, которую она держала в руках, была из серого металла — из свинца, как сказал Алейстер, — и ее покрывали какие-то символы. Ее вид заставил меня об Алейстере совершенно забыть. Когда он прыгнул на меня, Элла крикнула мне в знак предупреждения, но было уже слишком поздно. Его бледное тело слилось с моим, а ярость его затопила мне сердце и разум таким количеством картин и звуков, что я даже имени своего больше не мог вспомнить.

— Пусти его! — услышал я Эллин крик.