Рыцарь-призрак

— Я думаю, скоро стемнеет, — сказала она. — Мэтью, лучше всего, если ты спрячешься среди деревьев рядом с воротами, а мы с Йоном останемся в церкви. Позвони мне по мобильному, как только ты там на улице что-нибудь или кого-нибудь заметишь. Мы выйдем наружу сразу же после твоего звонка. Тогда сделаем вид, что собираемся обменять Йона на Эллу, а потом, когда они отпустят Эллу, отвлечем их, чтобы дети могли убежать в церковь.

Если нам предстояло иметь дело со Стуртоном и еще по крайней мере с одним живым человеком (я все еще надеялся, что помощник Стуртона будет живым, а не одним из его мертвых холопов, влезшим во взятый для него напрокат труп, как прорицал Бородай), то на хорошо обдуманный план это вряд ли походило. Вне зависимости от этого, в церкви мы, пожалуй, едва ли могли чувствовать себя в полной безопасности. Как бы то ни было мне ничего лучше в голову не приходило, а у Бородая, как казалось, с отведенной ему ролью не было никаких проблем, поэтому я придержал язык.

— Хорошо, так и сделаем, — сказал он Цельде. — Ружье, наверное, лучше взять мне? Или как?

Ружье? Я сгруппировался.

— В детстве Мэт вечно стрелял в лисиц и соколов, которые охотились за его кроликами, — пояснила Цельда, когда я снова недоверчиво посмотрел на Бородая. — Благодаря этому из него получился очень неплохой стрелок. И он потерял всего одного-единственного кролика.

— Да, об этой лисе я мечтаю до сих пор, — тихо сказал Бородай.

Мне впервые показалось, что я вижу мальчишку, каким он некогда был. Только вот от бороды я никак не мог абстрагироваться, она придавала ему довольно странный вид.

— Хорошо, — сказал он, — я несколько не в форме, но приложу все усилия. Только куда именно мне стрелять? Ведь привидений дробь не берет или как?

— Стреляй по живому! — ответила Цельда со свирепой миной. — Чертополох-грязнуля, ведь он похитил Эллу!

Бородай икнул.

— Еще раз повторяю, мама, — сказал он, — никаких живых не предвидится. И надеюсь, что я прав, так как мне существенно легче стрелять по мертвецам. Хотя боюсь, что даже весь заряд их не остановит.

На это Цельда ничего не сказала.

— Клянусь моими жабами, — лишь свирепо пробурчала она, — кто бы на этом кладбище ни появился, он покинет его невредимым лишь в том случае, если я получу назад мою внучку, и при этом без единой царапины!

Она вынула носовой платок из кармана пальто и протерла им запотевшие стекла очков, при этом у нее дрожали руки. В знак утешения Бородай обнял ее за плечи. Затем он развернулся и направился к двери церкви. Когда он ее открыл, мы увидели, что Цельда была права. Уже стемнело.

— Мэтью, подожди! — крикнула Цельда Бородаю вслед. — В машине лежат костыли, которые мне прописал доктор. Принеси их мне, перед тем как спрятаться. Они могут пригодиться.

Ружье и два костыля. Не слишком-то серьезное вооружение против Стуртона. Я посмотрел на свою руку, львиная печать Лонгспе была все еще четкой. Я испытывал сильное искушение сжать пальцы в кулак, но опустил руку. Просто я не мог выбросить из памяти хориста. Может быть, это и было той тьмой, которая мучила Лонгспе? Выходит, что он был ненамного лучше тех, от кого меня защищал. Может быть, именно потому он все еще здесь. Может, все призраки — либо убийцы, либо их жертвы. Разве мой отец появился хоть раз в виде призрака? Нет.

Страх обычно наводит на мрачные размышления. И они не всегда самые разумные.

Но не важно. Дожидаться Стуртона с пустыми руками — чувство пренеприятное.

— Можешь взять один костыль, Йон! — сказала Цельда, словно прочтя мои мысли.

Видимо, она и вправду была колдуньей. Она так крепко прижала меня к себе, как будто хотела переломать мне ребра.

— Я тебе так благодарна, что ты с нами пошел! — сказала она. — Ты — настоящий друг. В жизни нет ничего дороже. Элле действительно повезло, что ты у нее есть!

— Ах, ну что вы! — пробормотал я. — Элла бы сделала для меня то же самое.

— Да, правда. Она бы сделала, — сказала Цельда. — Но все равно — спасибо!

XIV Ряженные в трупы

Мы ждали, казалось, недели, месяцы, годы. Цельда ходила перед алтарем взад и вперед, взад и вперед, взад и вперед, а я сидел на одной из скамеек, на которой, может быть, сидели и мои предки, и спрашивал себя, жива ли Элла. В книгах и фильмах герои всегда чувствуют, хорошо или плохо тем, кого они любят. С той ночи в Килмингтоне я в подобные вещи больше не верю. Я не ощущал ничего, абсолютно ничего, кроме страха и бессильной ярости. Мне не хватало Эллы. Не хватало так сильно, как если бы Стуртон отрезал мне руку или ногу. Как это могло случиться? Ведь я и знаком-то с ней был едва ли дольше, чем неделю, а кроме того, это же девчонка.

— Лучших друзей, — сказала мне как-то моя мама, — мы часто находим в самые мрачные времена. Мы никогда не забываем, что они помогли нам выбраться из тьмы.

При этом мама наверняка не имела в виду времена, когда ее преследовал алчущий возмездия призрак. Но, думаю, существует множество видов тьмы, и каждый из нас однажды сталкивался с каким-либо из них. И тогда нужен кто-нибудь вроде Эллы, или ты — пропал.