Рыцарь призраков и теней

Те люди, что затевали революцию на Диомеде с помощью умно сработанной сказочки о родстве с ифрианами и пытались перевести наше внимание в сторону Ифри, — они не были денницианами. Это были агенты Ройдхуната, которые играли роль деннициан. О, отнюдь не вульгарно: это означало бы поражение. Они совершенно искренне желали начать мятеж, поскольку любое наше затруднение идет им на пользу. Но главная задача заключалась в том, чтобы вбить еще один клин между твоим и моим народами, Козара.

У девушки мороз побежал по коже. Она пристально посмотрела на Доминика и прошептала:

— Те, кто поймал меня, кто убил Тродвира, кто пытал меня и приговорил к рабству, они тоже были мерсейцами?

— Они были людьми, — прямо ответил Флэндри и принял более нормальное положение. — Они были сотрудниками терранской имперской военной разведки и приносили присягу, но служили Мерсейе. Они прибыли, чтобы «провести расследование» и таким образом добавить достоверности слухам о Деннице, которые их сообщники уже разносили по всей Вселенной. Им нужно, чтобы Империя почувствовала сильное недоверие к господарю, понимаешь? Тогда она будет вынуждена действовать. Ей нельзя ждать слишком долго. Но эти действия вызовут ответную реакцию господаря. Тем более что он уже имеет основания сомневаться в доброй воле Терры.

Флэндри затушил сигарету, выпил, положил локти на стол и, приблизив свое лицо к лицу девушки, тихо добавил:

— Господарь услышит о слухах и пошлет свое доверенное лицо, чтобы их проверить. Айхарайх — позже я расскажу о нем — Айхарайх из Ройдхуната знал, что этим лицом будешь ты. Он хорошо подготовился. Твое вымышленное преступление возмутит Терру, вынесенный тебе приговор — Денницу. Этого недостаточно, чтобы начать войну, но напомни мне когда-нибудь, чтобы я рассказал тебе об Ухе Дженкинса. Когда нации стоят на краю обрыва, достаточно небольшого толчка, чтобы они покатились вниз. Некоторые факты о том, как тебя заманили в ловушку на Диомеде, мне известны. Остальное ты можешь рассказать сама, если захочешь. Потому что Айхарайх если и не создает миражей, то воздействует на мозг. Он стер твои воспоминания, а вместо них насадил смутные фальшивые образы и ту ненависть к Империи, которую ты не пыталась скрывать. С его сверхъестественными телепатическими способностями, которые позволяют ему воздействовать на мозг так же, как наркотики, электроника и гипноз, он способен сделать то, что не под силу никому другому. Но я не думаю, что он полностью уничтожил реальные воспоминания. В этом случае подделка стала бы слишком очевидной. Скорее всего большая часть истины осталась в твоей памяти, замаскированная или погребенная под спудом.

Воздух с шумом проходил сквозь ее сжатые зубы. Лежавшие на столе руки сжались в кулаки. Флэндри накрыл их своей большой и ласковой рукой.

– Надеюсь, мне удастся вернуть то, что ты потеряла, Козара, — казалось, что ему трудно говорить, — и... и освободить тебя от тех эмоций, что связаны с условными рефлексами. Это легко сделать с помощью психотерапии. Я не настаиваю. Спроси себя: можешь ли ты настолько мне доверять?

Глава 12

Корабельный лазарет состоял из единственного помещения, однако на удивление хорошо оборудованного. Козара вошла в него с комом в горле и сухостью на языке. Флэндри и Чайвз стояли позади хирургического стола. Закрепленный над подушкой электронный шлем напоминал отвратительную паутину. Слабый гул двигателя, вентиляции, вспомогательных устройств и систем жизнеобеспечения, казалось, стал звучать гораздо резче.

На сей раз Флэндри обошелся без витиеватых фраз. Одетый в простой зеленый комбинезон, который делал его выше, Доминик произнес:

– Ты еще можешь изменить свое решение. Прежде чем мы приступим к работе, позволь мне объяснить следующее: Чайвз и я проводили подобные операции и раньше, но, хотя из нас и получилась неплохая команда, мы не профессионалы.

Подобные операции...Совсем недавно на этом матрасе лежал Мухаммад Снелл, беспомощный, погруженный в наркотический бред, а вон тот человек выкачал из него информацию и вколол быстродействующий яд.

Разве я не должна бояться имперцев? Не слишком ли я рискую, становясь союзником человека, который обращается с разумным существом как с бессмысленной скотиной?

Мне следует возмущаться, но я не чувствую гнева. И я не чувствую себя из-за этого виноватой.