Рыцарь пустыни. Халид ибн ал-Валйд. Крушение империй

Незадолго до рассвета Азад выскользнула из своей комнаты и вошла в комнату Асвада, находившуюся рядом с ее комнатой. Она знала, что возле нее находится страж, хотя его и не было видно. Она открыла дверь, заглянула в комнату, а затем вернулась к Фйрузу. Ее глаза пылали жаждой мести, и она прошептала: «Давай! Он мертвецки пьян!»

Фйруз на цыпочках вышел из комнаты Азад, женщина последовала за ним, затем Фйруз направился к комнате Асвада. Женщина остановилась в дверях, а Фйруз вошел в комнату с обнаженным мечом. Внезапно Асвад сел на постели и с ужасом уставился на Фйруза, вид которого не оставлял сомнений в его намерениях. Перед лицом опасности весь хмель слетел с Черного, однако не успел он подняться с постели, как Фйруз набросился на него и ударил его мечом по голове. Асвад повалился на подушку. Как сообщают авторы хроник, «он начал реветь, как бык».[1]

Вопли Асвада привлекли внимание стражника, и тот кинулся в комнату. Он увидел, что на пороге стоит Азад, и спросил: «Что случилось с Рахманом Йемена?» Отважная молодая женщина поднесла палец к губам. «Тише! — прошептала она. — Аллах ниспосылает ему откровение».[93 Там же.] Стражник понимающе кивнул и, не обращая внимания на вопли своего повелителя, удалился.

Азад дождалась, пока стражник не завернул за угол коридора, и бросилась в комнату. Она увидела, что Фйруз стоит рядом с постелью, ожидая, когда представится возможность нанести новый удар, а самозванец скорчился от боли на ложе и машет руками. Двое объединили свои усилия. Женщина быстро подошла к изголовью кровати, обеими руками схватила Асвада за волосы и откинула ему голову назад. Фйруз вынул кинжал и несколькими быстрыми ударами отсек черную голову от мощного туловища. Так закончил свой путь лжепророк Абхала ибн Ка'б, он же Черный, он же Повелитель Осла, он же Пьяница. Его бесчинства продолжались на протяжении трех месяцев и завершились за шесть дней до смерти Пророка Мухаммада.

Со смертью Асвада движение отступников пошло на спад. Мусульманское сопротивление, организованное Кайсом в Сане, вылилось в жестокую месть последователям Асвада, многие из которых были убиты. Однако многие избежали смерти, чтобы в дальнейшем чинить препятствия мусульманским правителям. Многие вновь стали мусульманами, и некоторые из них в дальнейшем снова стали отступниками. Фйруз был назначен правителем Саны.

Гонец, посланный с доброй вестью в Медину, прибыл на место вскоре после кончины Святого Пророка. Сообщение о падении смутьяна Асвада ал-'Анси несколько утешило глубоко опечаленных мусульман.

Медина переживала кризис, который одновременно оказался эмоциональным, духовным и политическим. Утрата возлюбленного Мухаммада сделала мусульман безутешными. На протяжении последнего десятилетия Пророк был для них всем — военачальником, правителем, судьей, наставником, учителем и другом. Не было такой сферы жизни, в которой бы он не принимал участия. Люди шли к Мухаммаду со всеми своими проблемами, и он их решал, успокаивал, направлял, утешал пришедших. В теплом свете его личности они чувствовали себя защищенными от неприятностей и горестей. Теперь этот светоч угас. Мусульмане чувствовали себя одинокими и испуганными. Как отмечают авторы хроник, они были подобны «овцам в холодную ненастную ночь».[1]

Кризис углублялся по мере того, как поступали все новые сообщения о мятежах, охвативших весь Аравийский полуостров. Все аравийские племена, за исключением тех, которые жили в Мекке и Медине, а также сакифитов из Та'ифа, восстали против политической и религиозной власти Медины и нарушили данную ими клятву верности. Появились лжепророки, утверждавшие, что они являются наследниками Мухаммада. Эти обманщики, знавшие, какой любовью пользовался Святой Пророк, как его почитали, не задумывались о том, через какие испытания и страдания ему довелось пройти, прежде чем его усилия начали приносить плоды, решили, что неплохо быть пророком и что им тоже следует воспользоваться преимуществами этого статуса. Помимо Асвада объявились еще два (может быть, и три) самозванца и одна самозванка. Были и другие, вожди и старейшины, которые не претендовали на роль пророка, но объединялись с лжепророками к предательскими намерениями погасить пламя Ислама и вернуться к независимости племен, как это было во дни невежества. Весь Аравийский полуостров оказался охвачен отступничеством, которое распространялось как степной пожар, угрожая поглотить Мекку и Медину, духовные и политические центры молодого исламского государства.