Рыцарь Семи Королевств (сборник)

– Я сражусь с тобой, с трусливым Эйерисом или с любым бойцом, которого тебе будет угодно назвать. – Но его попросту окружили, стащили с коня и наложили на него золотые оковы, а стяг его бросили в грязь и сожгли. Дым от горящего знамени был виден на многие лиги вокруг. Единственная кровь, пролившаяся за день, принадлежала человеку лорда Вируэлла: он стал похваляться, что был одним из глаз Красного Ворона и скоро будет вознагражден. «К новой луне я буду валяться со шлюхами и пить дорнийское красное, – успел сказать он, и рыцарь лорда Костейна рассек ему глотку со словами: «Отведай-ка этого. Не дорнийское, зато красное». Все остальные, кто был в замке, выходили из ворот молча, и стальной холм из сложенного ими оружия рос на глазах. Их связывали и уводили прочь дожидаться суда. Дунк шел с сиром Кайлом и Глендоном Боллом; сира Мейнарда они не нашли – ночью он бесследно исчез.

Ближе к вечеру королевский гвардеец сир Роланд Кракехолл отыскал среди пленных Дунка.

– Где вы пропадали, сир Дункан, клянусь седьмым пеклом? Лорд Риверс давно о вас спрашивает. Благоволите пойти со мной.

Длинный плащ Кракехолла, развеваясь на ветру, белел как снег или лунный свет. «Я видел вас во всем белом с головы до ног, в длинном белом плаще», – вспомнилось Дунку. А еще тебе снился дракон, выходящий из каменного яйца, хмыкнул он. Одно столь же бессмысленно, как другое.

Шатер десницы стоял в полумиле от замка, в тени развесистого вяза. Рядом паслись коровы. Короли и десницы приходят и уходят, крестьяне и коровы живут как ни в чем не бывало – так говаривал старый рыцарь.

– Что с ними сделают? – спросил Дунк сира Роланда, проходя мимо сидящих на траве пленников.

– Отведут в Королевскую Гавань на суд. Рыцари и латники отделаются довольно легко – они лишь повиновались своим сюзеренам.

– А лорды?

– Кого-то помилуют, если они чистосердечно во всем признаются и отдадут в заложники дочь или сына. Тем, кто уже получил помилование после Багряного Поля, придется хуже: их ждет заключение и лишение прав, а зачинщики поплатятся головой.

Красный Ворон уже приступил к делу: на копьях у его павильона торчали головы Гармона Пека и Черного Тома Хедля, под ними были выставлены щиты. Три замка, черные на оранжевом. Человек, убивший Роджера из Пеннитри.

Глаза лорда Гармона даже после смерти остались твердыми, как кремень.

– Зачем это? – спросил часовой, когда Дунк закрыл их. – Вороны все равно выклюют.

– Я ему кое-чем обязан. – Не погибни Роджер в тот день, старый рыцарь даже и не заметил бы Дунка, бегущего по улице за свиньей. Началось все с того, что один старый король дал меч одному сыну вместо другого… и вот Дунк стоит здесь, а бедный Роджер лежит в могиле.

– Десница ждет, – поторопил его Роланд Кракехолл.

Войдя в шатер лорда Бриндена Риверса, десницы, бастарда и колдуна, Дунк увидел перед собой Эга, вымытого и одетого, как подобает принцу. Лорд Фрей сидел на походном стуле с чашей вина в руке и уродцем-сынком на коленях. Лорд Батервелл тоже был тут – коленопреклоненный, дрожащий, бледный.

– Если изменник трус, он не перестает быть изменником, – говорил, обращаясь к нему, лорд Риверс. – Я верю едва ли одному слову из десяти, проблеянных вами, лорд Амброз, и потому оставляю вам десятую долю того, чем вы владели до сего дня. Жену тоже можете оставить себе – совет да любовь.

– А Белые Стены? – дрожащим голосом спросил Батервелл.

– Отойдут Железному Трону. Я разрушу ваш замок до основания и присыплю солью ту землю, где он стоял. Лет через двадцать никто и не вспомнит о Белых Стенах. Старые дураки с молодыми бунтарями до сих пор совершают паломничества на Багряное Поле и сажают цветы на месте гибели Дейемона Черное Пламя – второго памятника черным драконам я создавать не намерен. Пошел прочь, таракан, – махнул рукой Риверс.

– О, как вы добры, десница. – Батервелл вышел вон, раздавленный горем – даже Дунка, кажется, не узнал.

– Вы тоже ступайте, лорд Фрей, – приказал Риверс. – Договорим после.

– Хорошо, милорд. – Фрей с сыном удалились, и десница наконец повернулся к Дунку лицом.

В тот единственный раз, когда Дунк видел его, он был моложе, но родимое пятно, похожее, по мнению многих, на ворона, все так же алело на бледной как кость щеке. Сапоги черные, камзол красный, сверху плащ цвета дыма, застегнутый пряжкой в виде железной руки. Белые до плеч волосы скрывали недостающий глаз, выбитый Жгучим Клинком на Багряном Поле; уцелевший, красный, пронизывал человека насквозь. Сколько глаз у Красного Ворона? Тысяча и еще один.

– Не сомневаюсь, что у принца Мейекара были свои резоны отпустить сына в оруженосцы к межевому рыцарю – но то, что он хотел бы видеть его в гуще изменников, злоумышляющих против трона, весьма сомнительно. Как мой кузен оказался в этом гадючьем гнезде, сир? Лорд Подойник уверял меня, что некто иной, как принц Мейекар прислал вас сюда под видом таинственного рыцаря, чтобы разоблачить заговорщиков. Это так?

– Нет, милорд, – Дунк преклонил колено, – то есть да. Так ему Эг сказал, то есть принц Эйегон, но на самом деле это неправда.